Сотового у шефа не было. Не то, чтобы он не умел с ними обращаться — я неоднократно видел, как он спокойно звонил с чужих номеров. Просто брезговал. Но мне казалось, в глубине души он верил, что сотовый — это такое средство слежения. Типа: Большой брат и всё такое. И не хотел светиться.

Набрав номер, шеф закурил и посмотрел на небо. Началась вся эта катавасия часов в шесть утра. Сейчас было около восьми. Солнца не видно, само небо низкое, набухшее, цвета гнойного фурункула. Скоро его прорвёт, и на Питер повалит снег…

— Отец Прохор? — наконец сказал Алекс в трубку. — Доброго вам утречка. Простите, что беспокою… Тут у нас инцидент. Требуется ваш особый отряд. Чем скорее, тем лучше. Адрес сброшу. Спасибо. Буду должен. Ну вот, — повернулся он к нам. Через пять минут всё будет. Яша, распорядись, чтобы твои пропустили катафалк…

Особый отряд отца Прохора состоял из бодрых тёток в серых платочках и вдовьих платьях. Они приехали на громадном глянцевом от полироли чёрном микроавтобусе — за рулём тоже была одна из тёток; споро попрыгали в грязь, и ни на кого не глядя, исчезли под белым куполом.

Народ, увидав катафалк, дружно отхлынул, оставив нас троих — меня, шефа и майора — одних.

Наконец-то у людей начали включаться мозги: взрыва всё нет, а катафалк — есть. А раз есть катафалк, значит…

Из дверей подъездов, из подвалов, как раз начали выходить ЧС-ники с собаками — бомбу в доме не обнаружили.

И тут меня будто накрыло тёплой, но душной шалью. Лицо мигом вспотело, на шею потекло из-под волос, колени подогнулись, и я бы упал, если бы не уцепился за Котова — тот был ближе.

— Эй, Шурик, ты чего? — майор потряс меня за плечи.

— Отпустило, — сказал я, освобождаясь от медвежьих объятий. — Суггестивное воздействие кончилось.

— Дамы отца Прохора работают на редкость эффективно, — кивнул Алекс.

— О чём вы бормочете? — недоумевал Котов. — Какое воздействие?

— Всё, Яша, больше никакого, — успокоил шеф.

В этот момент из палатки вынесли самый настоящий гроб — я не заметил, как он туда попал. Гроб, очевидно с девушкой внутри, — погрузили в катафалк.

Из толпы раздалось несколько сердобольных вздохов.

Одна из тётенек посмотрела в нашу сторону, и Алекс поспешно шагнул к ней. О чём-то пошептался, затем поклонился в сторону катафалка, перекрестился, и женщины уехали.

— На сегодня всё, — сказал шеф. — Едем в бани.

— В бани? — удивился я.

— Разумеется, кадет. Баня для русского человека — лучшее лекарство.

— Везучие, — вздохнул Котов. — А мне отчёт писать… «Дело о стригое на Гусарской улице». Ну прямо роман с продолжением…

— А вот насчёт продолжения ты, Яша, как в воду глядел, — кивнул шеф. — Имей в виду: это была первая ласточка. Или подснежник — как больше нравится.

— С чего ты взял, Сергеич?

Вот опять же: мой шеф выглядел лет на двадцать моложе грузного, как матёрый секач, майора. Но обращался к нему запросто, по-имени. А вот майор себе таких вольностей не позволял…

— А с того, что маньяки, как правило, работают сериями. Это только бытовуха с топорами по пьяному делу случается.

— Ну не скажи, — Котов махнул своим, чтобы запускали народ обратно в дом. — Был у нас один серийный пьяница…

— А ещё предупреди ближайший госпиталь, — поспешно перебил Алекс. — К вечеру из номера четвёртого по Гусарской каждая квартира будет звонить. Сейчас им не до того, но к вечеру очухаются: у кого сердце зачастит, у кого — мигрень, у кого давление…

— Дак проще одну неотложку во дворе оставить, — подал плечами майор. — Чтоб не ездить туда-сюда… Летальные будут?

Шеф почему-то посмотрел на меня.

— Не должны, — наконец сказал он. — Но на всякий случай…

— Оставлю две неотложки, — решил Котов. — Одну обычную, и одну — экстренную.

— Добро, — кивнул Алекс. — Ну… Мы пошли.

— Куда едем-то? — за руль не хотелось. Но, памятуя законы старшинства…

— На Достоевского, к Ямским, — вопреки обыкновению, шеф не стал кидаться ключами, а полез на водительское сиденье сам. — Насчёт бань это была не шутка.

— Да я бы дома в душик сходил…

— Домой, чтобы ты знал, эту пакость вообще тащить нельзя, — двигатель утробно взревел, и Алекс потихоньку порулил сквозь гулкую тёмную подворотню. — Считай, что это зараза, кадет. А раз зараза — нужна дезинфекция. И телу, — он включил поворотник на Парковую. — И, что самое главное, душе…