— В баньке попарить, на лопату посадить, а печи испечь и на косточках покататься, — смешливо закончила за меня старуха.

Воин аж побледнел от такой угрозы. Схватившись за меч, он уже на половину вытащил его из ножен, когда мы с колдуньей обменялись понимающими взглядами и дружно прыснули добрым смехом.

— Кар! — Изрекла черная птица.

— Да-а, — протянула старуха, — не думала, не гадала, что на краю вселенной от землян покоя не будет. Какими думами, рыжая, тебя ко мне занесло? И как давно ты на Изумрудной интриги плетешь? В любовную паутину трофеи собираешь?

— А ты чаем напоила? — Завела я старую песню.

Старуха лукаво прищурилась и выдала.

— Ну, заходите, гости непрошенные, ветром гонимые, сердцем закрытые. И пусть Дому решать: со мной ли сидеть али в огне гореть.

После таких слов все вокруг замерло, затихло и насторожилось. Воин быстрой походкой направился ко мне, пытаясь придержать необдуманный шаг. Я же, перекрестясь, размашисто и скоренько стала подниматься по ступенькам. А они как затрещат, как заскрипят на все голоса и подголоски, что нервы у всех в ниточку вытянулись. Вот последняя ступенька под моим нетерпеливым шагом жалобно скрипнула, и разом все смолкло.

— Ну, здравствуй, мудрая Ядва, или все же Баба-Яга? Роднее все ж как-то, — хитро улыбнулась я.

— Да входите уж, чего застыли то? — Кликнула она воина и Генею.

Следом за старухой мы вошли в дом, с интересом посмотрели по сторонам. Не буду описывать жилье старого одинокого человека, потерявшего всякую мечту и вкус к жизни.

— Что притихла, рыжая! Аль и чайку попить побрезгуешь? Давно ли с Земли? Думаю, веник и тряпку держать еще не разучилась? Вот и состряпай нам пир горой. А я пойду, чай насобираю, не мухоморами же и впрямь вас травить, — и старуха вышла на улицу.

Оставшись одни, мы немного расслабились. Я прикрыла глаза и через миг почувствовала, как горячие сильные руки обняли меня за плечи, даря тепло и снимая нервное напряжение.

— Спасибо, Мирбок, — искренне поблагодарила я и в довершении ляпнула, — ты настоящий друг.

В один миг его руки слетели с моих плеч, а я от неожиданности чуть не упала. Но не упала, а оглядевшись по сторонам и найдя подходящий инвентарь, скоренько вовлекла всех в небольшую уборку. Учитывая, что последняя из них проходила эдак лет пятьдесят назад, то час нашего титанического труда не принес глобальных результатов. Но подметенный пол, отскобленный стол, пузатый самовар, поблескивающий медным боком и пыхтящий водяным паром, нехитрые наши гостинцы, чашки, ложки. В общем, все то, что делает дом уютным, а стол гостеприимным, встречали нашу припозднившуюся хозяйку.

— Ах ты, батюшки, красота-то какая, — запричитала мудрая Ядва, ставя на лавку лукошко с травами и кореньями, — давненько я за таким столом не сиживала, гостей не почивала. Да чего ж мы стоим-то, давайте, давайте к столу, гости дорогие. А я сейчас чайку заварю.

И она засуетилась с травами.

***

Макс не препятствовал встречам принцессы с генералом, наивно полагая, что он удачно сбагрил воспитательные моменты в надежные руки своего подданного.

— Ваше величество, — периодически поднимал эту тему Петрархиус. — Негоже принцессе целыми днями проводить в обществе генерала. Мало ли к чему это может привести.

— Да полно, — небрежно ответил Макс, — ты сам-то понимаешь о чем талдычишь. Генерал, поди нас обоих старше будет.

— Нет, Макс, он далеко не стар, а силою мужицкой и нас вполне за пояс заткнет.

— Тьфу на тебя, Петруха! Займись чем-нибудь дельным и не нагружай меня этой глупостью, — в очередной раз отмахнулся царь.

А между тем принцесса часами проводила в обществе генерала: то скакала верхом, то участвовало в учебных баталиях, то изучала различные науки. Ее голос научился отдавать приказы, осанка стала грациозной и царственной, а в глазах появился холодный блеск власти.

— Мой ангел, — генерал обнимал гибкий девичий стан и притягивал ее к себе. Он зарывал нос в душистый шелк волос, небрежным веером рассыпающимся по плечам. — Только ты достойна быть королевой, и ты ею будешь!

Иногда, просыпаясь в его объятиях, принцесса с внутренним трепетом облюбовывала план своей мести и этой рыжей красавице, замахнувшейся на трон отца, да и самому отцу, так неожиданно предавшего ее ради очередной юбки. На людях генерал держался в тени, ничем не выдавая своих отношений, ни жестом, ни словом не позволяя себе переступить невидимую грань готовую низвергнуть хрупкий образ ее величия. Но только рядом с ним она по-настоящему чувствовала себя уверенно, смело вступая в уготованную роль.

— Терпение, моё сиятельство, — настойчиво внушал ей генерал. — Все идет своим чередом. У нас все получится, только не спешите. Не спугните удачу неожиданным словом или откровенным взглядом. Вокруг нас много чужих ушей и глаз.

И он нежно целовал кончики пальцев и отступал назад, снова становясь ее тенью, ее ангелом хранителем.

***

Утро следующего дня встретило меня зябкой прохладой, скрипом старых половиц под тяжелой поступью пробудившихся, и чем-то теплым под боком. Запустив в это тепло руку, я быстро познакомилась с его хозяином. Малость поцарапанная и изрядно покусанная, под хищное шипение я ретировалась с печи. А злостному комку шерсти было обещано ближайшее омовение в водах таза. Воин, уже сидевший у стола, просто катался со смеху, умиляясь нашей нешуточной баталией.