— Нет, я так больше не думаю.

Я закусила губу, когда его пальцы медленно опустились вниз, дразня нежную кожу над моим поясом. Не говоря ни слова, Килл расстегнул пуговицу и просунул свою большую руку сквозь ограничения моих джинсов в мои трусики.

«О боже».

— Арт, что ты делаешь? — Мои глаза наполнились желанием, но от осознания того, что я выставлена напоказ, у меня чесалась кожа. Я попыталась остановить его руку. — Прекрати. Они видят.

Артура, похоже, это не волновало, его не трогали мои дрожащие пальцы.

— Я прикасаюсь к тебе, Лютик. И не собираюсь останавливаться.

Его член за моей спиной стал тверже, его рука была горячей на моем нутре.

— Но…

— Никаких «но». — Его прикосновение доминировало над моими нервами, заставляя подчиняться.

Я откинула голову на его плечо. Мои руки неохотно расслабились. Каждая часть меня напряглась, не желая выставляться напоказ, но не в силах бороться с ним.

— Хорошая девочка, — Арт втянул воздух. — Мне нравится, когда ты уступаешь мне.

— Я бы предпочла, чтобы у нас не было публики.

У меня не было выбора, кроме как позволить ему контролировать все. Однако я не могла отрицать то, как его собственническая хватка сжала мой живот… это… опьяняло.

В каком-то странном, шаловливом смысле мне это нравилось — мне нравилось показывать секреты.

— Они не смотрят. Кроме того, прикасаться к тебе на публике — это чертовски горячо.

Моя сердцевина сжалась и запульсировала от желания. Я изо всех сил старалась оставаться в этой вселенной и не ускользать из-за его магического прикосновения.

«О чем мы говорили раньше?»

Продолжить разговор было непосильной задачей, но я старалась.

— Грассхоппер. Мы говорили о Грассхоппере.

Артур усмехнулся, и его прикосновения стали еще глубже.

— Если ты не заметила, я действительно не хочу больше говорить о Хоппере.

Мой рот приоткрылся, когда он толкнулся бедрами к моему позвоночнику.

— Я хочу поговорить о том, какая ты чертовски вкусная, — он нежно лизнул мне горло. — На самом деле, я бы предпочел, чтобы это был мой язык между твоими ногами, а не только моя рука.

Я сглотнула.

— Ты играешь нечестно.

— Кто сказал что-нибудь об игре, Лютик?

Мои глаза закрылись. Костер потускнел, собрание исчезло. Это были только я и он, и дразнящее ощущение.

Я раздвинула ноги, приглашая его взять еще. Мое сердцебиение участилось, когда я открыла глаза.

«Люди могли увидеть».

Покраснев от того, что я сделала что-то запретное, я выпалила:

— Но ты же сказал, что не думал, что его одиночество — это горе. Я хочу знать, что ты думаешь об этом.

Мне было все равно. Я просто не могла слишком увлечься, иначе мы бы занялись сексом прямо там, у костра.

Артур простонал:

— Боже, ты решила меня отвлечь. — Его бедра сжались подо мной. — Хорошо, я думаю, он просто еще не нашел своего лучшего друга, вот и все.

Я втянула воздух, когда его пальцы потянулись ниже, нежно коснувшись моего клитора.

— Мужчине нужна женщина. Мужчине нужно трахаться, любить и защищать, но ему также нужен равный человек. А ты не найдешь равного без уважения. И уважение можно получить только в том случае, если у тебя есть дружба.

Мое дыхание прерывалось, когда Артур гладил меня.

— Вот почему я был в полной заднице, когда думал, что потерял тебя. Ты умерла. Ты забрала больше, чем просто любовь — ты забрала принадлежность, дом… доверие. Я видел, насколько хорошими могут быть партнерские отношения с нужным человеком. Я ни за что, черт возьми, не смог бы остепениться после тебя.

Мое сердцебиение звенело, как церковный колокол, рассеивая паутину и привидения и навсегда заполняя дыру внутри меня.

— Ты действительно знаешь, как тронуть девушку.

Арт прикусил мое ухо.

— Я бы сказал, что ты довольно быстро таешь, Лютик. — Его пальцы работали быстрее. — Ты мокрая, и это чертовски заводит меня.

Я не могла отрицать, что обожала его прикосновения, но не могла избавиться от нервозности, связанной с выставлением напоказ.

— Мы должны остановиться.

— Почему? — Его дыхание обжигало мою шею.

— Потому что люди могут увидеть.

Я вгляделась в темноту. Члены клуба окружали нас, но каждый был в своем собственном идеальном мире, поглощенный выпивкой, смехом и дружбой. Никто не смотрел, создавая иллюзию уединения.