Я попрощалась с ролью Белль в ту же ночь, когда Пол погиб. На следующее утро Крисси позвонила в театр, объяснила мою ситуацию, и я выбыла из спектакля. По большому счету эта потеря казалась не такой важной, но через несколько месяцев я размышляла, что если бы смогла продолжить играть в театре, может, если бы у меня было чем себя занять, я не стала бы такой безэмоциональной.

Когда серия закончилась, я убирала с кофейного столика и мыла посуду. Закрывала двери на все замки.

На кухне я налила себе три стакана воды и выпила их. Мне нравилось просыпаться хотя бы три раза за ночь. Тогда я могла проверить квартиру и убедиться, что я точно одна. Мне всегда было страшно спать одной. В Джульярде у меня было полно соседей по комнате, а до этого я делила комнату с двумя сестрами. Нет никаких сомнений, что я плохо переношу одиночество.

Я выключала свет по пути в спальню, но остановилась напротив одной двери, когда дошла до коридора.

Кабинет Пола. Дверь была закрыта. Я знала, где лежал ключ, но я так и не использовала его с тех пор, как он погиб.

Когда он был жив, то проводил в офисе бесконечное количество часов. Я сотни раз видела его там, когда приносила кофе или воду, или просто напоминала, что пора отдохнуть. Просто очередной кабинет с кучей документов, дорогим компьютером и невероятным количеством заполненных шкафов.

Каждый раз, когда он закрывал кабинет, он просил не открывать его.

«Коммерческие секреты, куколка. К тому же мне нравится, что у меня есть укромный уголок. Личное место, которое принадлежит только мне».

И я, слепо веря ему, безоговорочно верная, решила никогда не пренебрегать этим правилом. Даже сейчас, после всех этих месяцев, его кабинет до сих пор закрыт.

В ожидании, когда я предам его, как он, возможно, предал меня.

Глава 12. Уинни

– Это же Эльза! Эльза пришла! – позвала меня со своей кровати маленькая Сиена, которой было всего шесть лет, но она уже находилась в педиатрическом реабилитационном отделении в больнице имени Святого Иоанна. Она протянула ко мне руки, как только я зашла в комнату. Я наклонилась, чтобы обнять ее, а мой фальшивый синтетический белокурый парик заставил ее смеяться.

– Ты пахнешь пластиком, – проговорила она.

Не важно, как плохо я себя чувствовала, лишь одну вещь я не могла пропустить – волонтерскую работу в детской больнице имени Святого Иоанна.

Это не только помогало маленьким бойцам выдержать все испытания, но еще успокаивало меня. Нет ничего лучше, чем наблюдать, как невинные дети боролись со взрослыми болезнями, чтобы посмотреть на свои проблемы с другой стороны. Я благодарила Бога каждый день с тех пор, как встретила Арью Рот-Миллер и смогла присоединиться к ее благотворительности. Я была рада, что мы как-то заболтались на одной из вечеринок три года назад, и когда она пообещала позвонить по поводу деталей о ее благотворительности, то правда сделала это. Я не только получила взгляд со стороны и то, что лелеяло мою душу, но и подругу.

– Неужели это мой любимый боец. – Я плюхнулась рядом с Сиеной в кресло для посетителей, положив свою косметичку на ее тумбочку. Еще на столике лежала прозрачная пластиковая таблетница, состоящая из десятков маленьких квадратных отделений с таблетками внутри, рядом стояла недопитая бутылочка с водой и конфеты. – Где твои мама с папой?

– Сегодня день рождения моего младшего брата Кейда. Так что они пошли с ним в Chuck E. Cheese[8] праздновать вместе с его классом. Но не волнуйся! Они пообещали принести мне что-нибудь вкусненькое. – Она наградила меня полубеззубой улыбкой. Сердце растаяло в моей груди.

Ох, Сиена.

– Хорошо. Тогда сегодня я с тобой. Так, кем ты хочешь быть сегодня? – Я пошевелила бровями. – Минни Маус? Бабочка? Дракон? Я знаю! Может, радугой?

Сиена лизнула губы, поправляя очки на носу. Она поерзала на кровати, пытаясь почесать что-то под одеялом, покрывающим ее ноги. Или, точнее сказать, ногу. Ее левая нога была разорвана в аварии три недели назад. У нее была фантомная конечность, поэтому она все еще чувствовала ногу, которой уже не было.

– Я хочу быть Мирабель из «Энканто»! – объявила она. – Потому что тебе не нужны суперсилы, чтобы быть героем.

– Вот это настрой, Си! – произнесла я, держа телефон в поисках уроков, как рисовать Мирабель. – Суперсилы – это скучно. У них нет особых заслуг. Важна та сила, которую мы находим в себе.

Если бы я только сама прислушивалась к своим советам.

Сиене нравилось наносить грим. Обычно я болтала с детьми, пока рисовала на их лицах. Сиена рассказала мне, что ее могут выписать в конце месяца и вернуть обратно в школу.

– И сначала мне дадут инвалидную коляску, но потом они пообещали, что у меня будет суперкрутой протез ноги, и все будет прямо как перед аварией! – взволнованно проговорила она. – Мне нужно будет надевать его каждое утро, когда проснусь.

– Звучит как что-то очень классное! – проговорила я и отстранилась, закончив с гримом.

– Да? – Ее глаза заблестели.

– Правда. Ты сможешь ходить, танцевать, плавать, делать все, что захочешь!

После Сиены настала очередь Тома (операция на позвоночнике), потом был Мэллори (кистозный фиброз). Я делала обход, рисуя на лицах детей, время проходило без привычной боли, которая обычно сопровождала дыхание и любое дело в мире без Пола.