Только один мог рассказать Милиану, какого рода артефакт я пытался сберечь и сберег, и это Элт. Но он сам днями ранее запретил упоминать, где я был и что видел. Видимо, ситуация настолько поменялась, что хранителю пришлось подробнее раскрыть Улло эпизод моей недавней стычки с врагом. Это как-то поможет? Мой Проводник найдет новые способы обезопасить меня?

– Поэтому, я считаю, нуары вновь будут пытаться заполучить ту вещь, что им очень нужна, – продолжил Милиан, взглянув на Серка и Лайджа, – для своих страшных планов, о которых я и думать не хочу: настолько они могут быть губительными для магического эфира и нас, чародеев. А в следующий раз, если они прокрадутся и ты им так же подвернешься под руку, подумай сам, что может быть и – прости за прямоту – даже обязательно будет.

Ба-бах. Приехали, станция конечная…

Итоги безумного дня столкновения с нуаром, которые имели место на новое утро: опасные артефакты из «ядерной» комнаты перенесены в другое помещение (в какое, не знал, но почему-то решил, что в кабинет Элта); со всеми служащими музейно-архивного хранилища, от простых поваров до заведующих и начальников отделений, проведена разъяснительная работа на тему «Будьте бдительны и осторожны, берегите себя и своих близких, а также сдавайте охране попавшихся на глаза незнакомцев, которых вы никогда в хранилище не встречали,или ставших вести себя подозрительно коллег».

В департамент по исполнению судебных решений Элт направил уточненные комментарии в связи с произошедшими событиями и получил ответ, где одобрялись самостоятельно им разработанные и принимаемые меры в отношении меня, точнее, вида и порядка исполнения мною наказания. Серк и Лайдж также согласились с предложенным и сделали соответствующие пометки в своих бумагах по моему делу. Милиан в тот час, перед уходом,взглянул ободряюще, словно хотел, как бы я поверил в лучшее, что может произойти со мной за оставшееся время обязательных работ, а именно – что ничего плохого не произойдет. Но я очень сильно сомневался.

Теперь с утра до вечера, согласно новым установленным правилам,я сидел в большом зале, куда сносились и где копились все должным образом не зарегистрированные и не помещенные на хранение волшебные артефакты и документы. Занимался тем, что их идентифицировал и, следуя порядку классификации, распределял для отделов в целях последующего хранения и контроля. Расчистил себе стол и пространство вокруг, составил рядом больше стульев и табуретов, принес глубокие и широкие коробы. Каждый артефакт, каждый документ помечал стикером с регистрационным номером и раскладывал по отведенным местам – в правую или левую часть стола, на стул или табурет, в коробку глубокую или нет, чтоб не запутаться самому и вновь не смешать все предметы с разными колдовскими характеристиками друг с другом. Сперва дела шли не быстро, потому что тщательно вникал и разбирался, что к чему, но квечеру второго дня приноровился и стало легче.

В течение дня другие волшебники, служащие хранилища, входили и выходили, немного времени отдавая на переписку и разбор артефактов и документов. Они вежливо со мной здоровались, участливо задавали вопросы, привык ли я и всё ли мне ясно во временной работе. Я был тронут вниманием каждого чародея и охотно разговаривал, тем самым заполняя хоть и коротким общением грустную, щемящую, молчаливую тоску в области сердца. Тишина мнемешала: я думал сразу о многом – о семье, Москве, театре; об опасности, которая, возможно, мне грозит; о том, что я по-настоящему стал чувствовать себя пленником, заложником обстоятельств.Я даже в работу углубился, чтобы предельно внимательно сосредоточиться на верном заполнении карточки и точной регистрации артефакта, в мыслях перебирая характерные стадии магической мощи предмета, а не культивируя дурные идеи.

Существенный минус: запретили прогулки на огороженной территории хранилища, и перед зданием, и во внутреннем дворе. Поэтому свежим воздухом дышал в форточку или окно, даже на открытом балконе не разрешалось долго находиться. В общем, смотрел на мир через стекло или тюлевые занавески. Да и не особо было на что смотреть: все пейзажи уже видел. Питаться спускался в столовую-буфет. Спать возвращался в выделенный мне кабинет, который внутри и снаружи, с улицы, завесили защитными заклятиями. (Узнал, что ночами в коридоре дежурит один охранник на случай, если кто-то сторонний попытается ко мне зайти.) Тренировки с оружием не забрасывал: дважды по полчаса в день оттачивал навыки стрельбы из арбалета. Кажется, получалось недурно. После нападения нуара на какой-то момент возникла мысль заменить оружие или взять второе, чтобы скорее реагировать на выпад противника, нанести удар первым, обездвижить его.Оружие такое, которым с далекого расстояния можно навредить. Ничего, кроме как огнестрельного, в мои критерии не укладывалось. Но я отогнал идею, едва она возникла. Я не стану стрелять в человека настолько поражающим оружием, точка.

Близко так и не сошелся ни с одним служащим, даже не каждое имя заполнил, кто решил мне представиться, однако вел открытую беседу, пусть долгую, пусть короткую, по службе ли, о жизни. Меня не спрашивали о победе над Морсусом. Интересовались жизнью за гранью Изнанки: как оно, на Стороне? Какая она – Москва? Что такое Кремль? Вы дирижер? А эта профессия у вас тоже связана с музыкой? А какие у вас национальные композиторы? А еда какая? Городские музеи? А в кино что показывают? Я бы здешних граждан – магов – сам бы расспросил кратно больше, чем они меня. Но вопросы задавали они, а отвечал я, мысленно окунаясь в жизнь моего города, кажущимся отсюда, из Амарада, таким далеким.

В середине нового рабочего дня мне понадобился Элт. Я не имел понятия, к кому следует обратиться по поводу перемещения и распределения идентифицированных и зарегистрированных артефактов внутри соответствующих отделов, потому что этот момент ранее отчего-то не уточнил. Поэтому, думал, естественно, что с таким вопросом стоит идти к Элту – всё-таки он ответственное лицо в программе моего «исправления» при отбывании наказания. За два дня я переписал столько магических предметов, что их хватит разместить в ларьке на остановочных комплексах. Они занимали много места, вскоре их будут теснить новые артефакты. Я, сверяясь с карманной поэтажной картой, поднялся в крыло, где располагался кабинет хранителя.