Го Чанчэн немедленно выпрямился, словно ему поручили действительно важную задачу.

Помещение спецотдела совсем опустело: живые сотрудники разбежались, оставив свою ночную смену парить по коридорам. Свет горел только в одном кабинете — словно маяк посреди вечерней темноты.

Кто-то постучал в дверь, и когда Чу Шучжи открыл, в комнату медленно вплыл поднос с едой. Присмотревшись, Чанчэн понял, что подносы всё-таки не летают: его держала в руках бесплотная безголовая фигура.

На подносе лежали две пары приборов, четыре тарелки с едой, кастрюля с супом и две чашки риса. Проплыв по комнате, призрак аккуратно поставил свою ношу на стол, а затем из ниоткуда вытащил пакет с кошачьей едой и наполнил миску Да Цина.

Да Цин довольно кивнул и уселся, обернув хвост вокруг лапок:

— Благодарю. Было бы ещё прекраснее, если бы ты преподнёс мне, своему королю, ещё и молочка.

Некоторых жирных котов просто нельзя оставлять без присмотра.

Безголовый призрак послушно проплыл к холодильнику и вытащил оттуда бутылку молока, а затем налил его Да Цину Великолепному в отдельную мисочку.

Го Чанчэн уже пообвыкся в доме номер четыре на Яркой улице и давно понял для себя, что люди и призраки — не такие уж и разные. Некоторые духи были добросердечны — как этот парень, что вечно притаскивал ужин коллегам, которым приходилось задерживаться на работе. В кармане у Го Чанчэна на сегодня завалялась жалкая двадцатка, так что бескорыстная помощь призрака действительно отогрела ему сердце.

Перекусив и лениво попивая свой чай, Чу Шучжи велел Го Чанчэну:

— Найди какой-нибудь старый отчёт и используй в качестве образца. Наш парень не был отравлен, его прокляли духи… Обязательно упомяни недобрую волю. Жертва страдала от боли в нижних конечностях, а значит, преступник, вероятнее всего, умер от физических увечий. Лоб у жертвы был тёмным, а глаза — красными. Неглубокая Линия Кармы и почти прозрачная Метка Добродетели за ухом… Вероятно, парень не является родственником проклявшего его духа и не заслуживает подобного наказания. А значит, наложив проклятие, этот дух нарушил закон.

Го Чанчэн испуганно вытаращился на экран: не то что его руки, но даже мысли не успевали за Чу Шучжи, и он совсем потерял нить происходящего.

Заметив его смятение, Чу Шучжи глубоко вздохнул и уточнил, вытянув ноги:

— Что именно тебе непонятно?

— Что такое Линия Кармы?

Да Цин вскинул голову от миски и раздражённо мяукнул, не обращая внимания на свою новообретённую молочную бороду:

— Чем Чжао Юньлань вообще занимается вместо работы? Целыми днями потакает своим низким желаниям? Новичку вообще кто-нибудь объяснил, что к чему? Какого чёрта он ничего не знает?

Чу Шучжи, возмущённый нападкой на шефа, пробурчал:

— Шеф Чжао в последние время был очень занят ремонтом. Когда он закончит, мы переедем в частный дом с огромным садом, а тебе достанется целое кошачье дерево с видом на птичьи гнёзда.

Взъерошенный кот немного притормозил с обвинениями, обдумывая предложенную ему перспективу, а затем дёрнул усами и повернулся к Го Чанчэну.

— Линия Кармы… Это сама карма. Причинно-следственная связь. Предположим, что сюда заявится убийца и расправится с тобой — без всякой причины. Тогда не будет ни кармы, ни Линии Кармы. Если убийца будет ломиться в дверь, а потом зарежет тебя за то, что мешал пройти, это будет считаться кармой: ты оказался бы не в том месте и не в то время, а значит, это было предопределено судьбой. Оставшаяся в итоге Линия Кармы окажется очень тонкой и вскоре пропадёт. А если убийца узнал, что ты спишь с его женой, и прикончил тебя из ревности, то твоя Линия Кармы тоже будет неглубока, но стереть её уже не получится. В этом случае тебя нельзя назвать невинной жертвой, но и подобной участи твой проступок определённо не заслуживает. Его действия расходятся со справедливой карой. А если убийца явится сюда и…

Мысленно пережив уже несколько своих смертей, Го Чанчэн медленно продолжил:

— И поймёт, что мы с ним смертельные враги, и перережет мне горло в качестве мести, Линия Кармы будет ещё глубже?

Да Цин важно кивнул:

— А ты не так глуп, как кажешься.

— Тогда что такое Метка Добродетели? — тихо спросил Го Чанчэн.