— Не торопись, — усмехнулся Юньлань.

Шэнь Вэя охватило предчувствие, что за этим обязательно последует что-нибудь совершенно бесстыжее.

И действительно, даже слепым Юньлань не оставлял настойчивых попыток заигрывать:

— Видишь ли, в таком состоянии мне будет весьма затруднительно принять душ. Может, поможешь?

Шэнь Вэй терпеливо убрал от себя шаловливую руку, которая уже гладила его по бедру.

И молча ушёл на кухню.

Юньлань, улыбнувшись, прикрыл глаза и разлёгся на диване во весь рост. Домашние звуки с кухни — постукивание, звон посуды, — удивительно успокаивали, несмотря на кромешную темноту. Но в момент, когда Чжао Юньлань расслабился окончательно, он вдруг увидел вдалеке парочку странных теней — и резко распахнул глаза.

Вокруг царила тьма. Тени тоже пропали.

Постаравшись успокоиться, Юньлань сосредоточился и снова закрыл глаза, следя за дыханием и очистив разум от лишних мыслей. Постепенно темнота вокруг улеглась, и вдалеке снова проступили размытые очертания. Слева от себя Юньлань разглядел тускло мерцающий шар зелёного света, очень мягкого, словно покачивающегося на ветру… И у него была очень знакомая форма.

Он смотрел в направлении подоконника, на котором стоял подаренный знакомым цветочный горшок.

Третий глаз.

Третий глаз между его бровей, кажется, совсем не пострадал.

Сосредоточившись в этой точке, Юньлань постепенно начал яснее различать своё окружение: цветы на подоконнике, кошачья шерсть на диванной обивке, старые книги на полках… Ценная, по словам продавца, картина на стене.

Диван, кофейный столик, кровать — предметы, не обладающие духовной энергией, были по-прежнему неразличимы в темноте.

Опустив взгляд на самого себя, Юньлань увидел, что изнутри его наполняет свет: в правом плече это сияние собиралось в ослепительный яркий шарик, а в левом плече его не было вовсе.

Оно чем-то было ему очень, очень знакомо.

Подчинившись порыву, Чжао Юньлань вскочил на ноги, больно ударившись об угол кофейного столика, и проковылял на кухню.

Там всё ещё господствовали звуки готовки, но самого Шэнь Вэя не было видно: он полностью слился с темнотой, хотя на деле, кажется, его фигура была темнее самой тьмы… Единственное, что можно было разглядеть, это крошечный кулон у него на шее: внутри у него бушевал, свиваясь плотным клубком, яркий огонь.

Точно такой же, что горел у Чжао Юньланя в правом плече.

Глава 60.

Отложив нож, Шэнь Вэй обернулся и велел Чжао Юньланю:

— Осторожно, лучше не подходи. Тут грязно.

Юньлань не обратил на его слова никакого внимания, медленно продвигаясь к цели: его пальцы скользили по стене, держа направление. А потом он вслепую вытянул руки и обнял Шэнь Вэя со спины, устроив подбородок у него на плече.

Попытавшись «взглянуть», Юньлань ничего не увидел: овощи на доске были лишены корня и заморожены. Тогда он для верности принюхался и уловил тонкий запах овощного сока.

А опустив голову, он увидел окутанную тьмой фигуру Шэнь Вэя и собственную, словно залитую кроваво-красным светом. Этот свет изливался из его сердца, словно раскалённая магма, и мгновенно пропитал всё тело Шэнь Вэя, очертил его изящный тонкий силуэт.

Как будто темноте была дарована жизнь.

Это зрелище настолько изумило Юньланя, что он надолго погрузился в молчание, а затем, пытаясь не выдать себя, полусерьёзно пожаловался:

— Что ты там режешь? Не хочу жрать траву, я же не кролик, и к тому же калека, разве я не заслуживаю самого лучшего?

Шэнь Вэй тихо засмеялся и приподнял крышку одной из кастрюль: кухню мгновенно заполнил густой мясной аромат.

— Я приготовил то, что тебе нравится, но овощей тоже надо поесть. Не капризничай.

Пламя, согревающее его изнутри, посветлело и окрасилось чудесным розовым, словно вишня, румянцем… Таким бывает небо на рассвете, когда солнце только-только всходит над горизонтом.