— Страж преисподней? Но как…

— Глупый, — вздохнул Юньлань, погладив его по волосам, и тихо добавил: — Они все замышляют что-то. Против тебя. Аду ведь известно о личности «Шэнь Вэя»?

Шэнь Вэй, помедлив, кивнул. К тому времени он уже провёл в этом обличии несколько десятилетий, и всё ради того, чтобы вести незаметное наблюдение… Разумеется, он не стал бы заявлять о подобном публично. И всё же тот факт, что Палач Душ предпочитает скрываться в мире живых, должен быть известен как минимум десяти королям преисподней.

Юньлань нахмурился.

— Не следует тебе провоцировать гнев другой стороны: у них даже мозги устроены по-своему. Между людьми и духами всегда столько всего намешано, а ты…

— Юньлань, — мягко перебил его Шэнь Вэй, — ты беспокоишься обо мне?

Юньлань со вздохом склонился к нему.

— А ты как думаешь?

Шэнь Вэй стиснул пальцы в кулаки и вдруг обнял его, порывисто и крепко, зарывшись лицом в шею. Юньлань завозился, чувствуя, что момент ещё не упущен, но ничего не смог сделать: слишком надёжной была эта бережная хватка.

Шэнь Вэй обнимал его так жадно и властно, словно собирался пролежать так до самого рассвета. Юньлань только и мог, что перебирать в голове идеи, но ничего толкового так и не придумал, и вдобавок его тяжёлым одеялом накрыла сонливость. Засыпать вот так, совершенно неудовлетворённым, отчаянно не хотелось, но ещё никогда Юньлань не был столь беспомощен в собственной постели.

И никогда ещё не был так возбуждён.

И может, хватка Шэнь Вэя была даже слишком сильна, и именно поэтому, стоило Юньланю уснуть, ему явился до крайности странный сон.

В этом сне он пробирался сквозь какие-то руины, окутанные туманом, а вокруг него сотни людей молили о чём-то небо. Юньлань же продолжал идти вперёд, пока не оказался на пустыре, залитом абсолютной темнотой. Эта темнота раздражала, и Юньлань щёлкнул пальцами: маленький огонёк, вспыхнувший на его ладони, умер прежде, чем успел хоть что-нибудь осветить.

— Зря я это сказал, — вздохнул кто-то у него за спиной. — Тебе обязательно было доводить до такого?

Это был странный голос: вместо того, чтобы вливаться в уши, он звучал как будто прямиком в сердце, каждым словом, как ледяным колом, навылет пробивал грудь.

Чжао Юньлань проснулся от этого дикого холода. Кажется, уже было утро, и Шэнь Вэя рядом не было: наверное, вышел за продуктами.

Юньлань открыл глаза, чтобы увидеть темноту, и сразу закрыл их. Сердце его трепетало и болезненно колотилось о рёбра, в лёгких не хватало воздуха, а ладони взмокли от пота.

Что это был за голос? Кому он принадлежал?

Сев на кровати, Юньлань ущипнул себя между бровей и раздражённо вытер влажные ладони. В голове его теснились тысячи разных мыслей, а вокруг стояла кромешная темнота.

Которой он не мог выносить ни секунды дольше.

Глава 61.

Торопливо умывшись, Юньлань на ощупь отыскал на кофейном столе больничные бинты и таблетки. Закрыв глаза, он забинтовал себе голову и нащупал на прикроватной тумбочке ручку и бумагу. Что это была за бумага, его нисколько не заботило: Юньлань нацарапал на ней пару слов, которые должны были сообщить Шэнь Вэю, что он поехал в офис, и вышел из дома, стараясь с осторожностью соизмерять каждый шаг.

Сердце, что никак не успокаивалось после кошмара, наконец-то перестало больно колотиться о рёбра.

Когда лифт остановился на первом этаже, Юньлань медленно выдохнул и сосредоточился на своём третьем глазе.

Наружу он вышел ровным и уверенным шагом.

Вокруг было много людей, и Юньлань быстро научился отличать их по странной мерцающей ауре. Фигуры, у которых ауры не было, он распознать не мог.

Поначалу его зрение было слегка размытым: смешение теней и света, только и всего. Однако стоило присмотреться, и вскоре Чжао Юньлань уже приспособился к тому, чтобы по-новому смотреть на окружающий мир, и темнота вокруг распалась на чёткие линии.

Постепенно он научился видеть истинный огонь, а затем каждый из проходящих людей для Юньланя стал с головы до ног окутан странной размытой плёнкой, которая вся была исписана непонятными символами.