Шрифт:
Тот не взял трубку.
— Ещё раз, — бросил Чжао Юньлань.
После третьего звонка Чу Шучжи отключил телефон.
Юньлань ударил по тормозам и свернул на обочину. Вытащив из кошелька талисман, он торопливо выцарапал на нём короткую записку: «Встречаемся в доме номер четыре по Яркой улице в полночь.» И свернул из талисмана бумажного журавлика.
В окно ему нетерпеливо постучал постовой:
— В чём дело? Здесь нельзя парковаться!
Юньлань тут же скривился, словно от боли:
— Простите, офицер, ногу свело, я сейчас поеду, мне только минутку передохнуть…
Заговаривая полицейскому зубы, он аккуратно высунул руку в окно и потряс пальцами. Бумажный журавлик послушно сорвался с его ладони и обратился завитком дыма, прежде чем раствориться в воздухе.
***
До вечера было ещё далеко, и Чжао Юньлань, развернувшись, поехал в сторону своего нового жилища. От крыльца до ворот университета Дракона было всего ничего, и в архитектуре этого дома и окружающего его сада чувствовалась рука настоящего мастера.
Порывшись в бардачке, Юньлань вытащил оттуда связку ключей, снял один и бережно вручил его Шэнь Вэю.
— Знаю, тебе ключи не нужны, но пусть будет у тебя. Как символ моих намерений.
Шэнь Вэй невольно крепко стиснул ключ в ладони.
А Юньлань схватил его за руку и потащил за собой.
— Работы почти закончены. Стены и потолки уже готовы, и ребята сейчас занимаются заменой полов, так что внутри может быть грязновато. Зато они обещали через неделю уже всё доделать. Можешь потихоньку перевозить свои вещи сюда или на мою старую квартиру, и в конце месяца уже можно будет въехать по-настоящему. Идём, нам туда.
У него были тёплые ласковые ладони, и Шэнь Вэю казалось, что его сердце тоже окатило теплом, и теперь оно сладко ноет и бьётся чаще и чаще.
В этом доме было всего четыре этажа — по одной квартире на этаж. В квартиру можно было подняться на лифте прямо с парковки: на полу и стенах виднелись следы незаконченного ремонта.
За дверями квартиры, однако, их ожидал мягкий и тёплый свет. Даже на закате он свободно проходил сквозь стекло, заливая засыпанный всякой всячиной пол расплавленным золотом. Из окон с одной стороны открывался шикарный вид на университет, а с другой — на искусственный ручеёк. На зиму его перекрывали, но следы воды ещё виднелись на выточенных из камня статуях по его краям.
— Говорят, что хорошая жена заслуживает золотого дома, — сказал Чжао Юньлань. — Столько денег у меня нет — да и построй я дом из чистого золота, непременно заработал бы обвинения в коррупции. Придётся тебе пока удовольствоваться этой квартирой. Но обещаю, когда-нибудь я заработаю ещё больше денег, и мы найдём что-нибудь получше. — Оглянувшись по сторонам, Юньлань улыбнулся. — Наша спальня с южной стороны, и там есть балкон. Любую другую комнату можешь забрать в качестве своего кабинета.
Сердце Шэнь Вэя сжалось от нежности: все его мысли и желания, что были подавлены целыми веками, очнулись от спячки и полыхнули внутри него живым и ярким огнём, грозя спалить его дотла. Ему отчаянно захотелось стиснуть Юньланя в объятиях, так сильно, как только возможно, но…
Но он знал, что и пальцем к нему не прикоснётся.
И разумеется, с ними был третий лишний: наглый кот, которому не нравилось, когда о нём слишком надолго забывают. И который воспринимал чужие сорванные планы на близость как личное достижение.
Прежде, чем Шэнь Вэй успел заговорить, Да Цин запрыгнул на подоконник и заорал:
— А моя спальня где? Требую подвесную кровать! Или гамак!
— Отъебись, — буркнул Чжао Юньлань. — Зачем твоей жирной заднице гамак? Ты же вылезти из него не сможешь! А если и сможешь, то проломишь соседям потолок… И вообще, кто тебя спрашивает? Разве не видишь, что ты тут лишний? Не лезь не в своё дело, наглая морда!