Шрифт:
— За последние полгода мне крепко досталось. Я всё перепробовал, все до единого трюки: умасливал его, осаждал, подкарауливал, чего только я не делал; чтобы заполучить его, мне потребовались все мои силы до последней капли. Так что если злишься — можешь прибить меня, но пощади мою любовь, иначе я умру прямо здесь от разбитого сердца.
Мама долго смотрела на него, не шевелясь, а потом вдруг торопливо принялась за очередную порцию пельменей.
Чжао Юньлань забеспокоился, что со своей прямотой перегнул палкой и перепугал её насмерть.
— Мам?
Она отозвалась не сразу; на несколько долгих минут у неё в голове всё смешалось, и только руки продолжали на автопилоте лепить пельмени. Юньланю пришлось несколько раз позвать её, прежде чем она очнулась от своих мыслей и выпалила:
— А что насчёт твоей работы? Что скажут люди? Это не помешает твоему продвижению по службе? И ещё, я… Отец сказал, ты недавно купил дом. Как у тебя с финансами?
Юньлань удивлённо моргнул: он вовсе не ожидал, что его каминг-аут мама каким-то образом свяжет с деньгами. Кажется, с логикой у неё сейчас были проблемы: мысли путались, и слова не вязались друг с другом.
Его матери никогда не приходилось ни о чём беспокоиться: отец зарабатывал достаточно, чтобы на жизнь и удовольствия хватало с лихвой, и мама была достаточно образованна, чтобы не захлопнуться в своей скорлупе. План Юньланя был, в сущности, очень прост: рассказать маме, а она позаботится об отце. К счастью, с ней всегда было просто: понимающая и терпеливая, она легко принимала любые новости и обычно сразу знала, как следует поступить.
Что касается этого признания… Юньлань ожидал, что мама может его не принять. Что она может разозлиться или захочет поговорить по душам, или начнёт допрашивать его о прошлом Шэнь Вэя… Но такое волнение и удивление стали для него сюрпризом.
Вероятно, потому, что сам он никогда не был кому-то родителем.
Поэтому и сейчас ему было сложно подобрать верные слова.
Правда, мама уже немного успокоилась, отложила тесто и аккуратно уточнила:
— Ты серьёзно или подшучиваешь надо мной?
— Разве можно о таком шутить? Отец бы мне голову открутил, вздумай я впустую доставить тебе такие волнения.
— Отцу пока не говори, — велела ему мать, глубоко вздохнув. — Дай мне время всё обдумать. Лучше скажи, что он за человек? Чем занимается? — Прежде, чем Юньлань успел ответить, она вспомнила сама и досадливо потёрла нос. — Точно, ты же говорил. Профессор в университете Дракона. — Собравшись с мыслями, она набросилась на него с новым вопросами. — Где он живёт? Его семья не против? Какой он человек? Хороший? Хорошо с тобой обращается? Я… Я помню, у тебя же были девушки, так почему теперь?..
— Главное, чтобы ты была не против, — увернулся от вопроса Юньлань. — И папа. А что касается того, какой он человек… — Юньлань улыбнулся. — Для меня он словно драгоценный нефрит, сокровище, единственное на этом свете. И да, у меня были подружки, и несколько парней тоже, но ради него я готов больше никогда не смотреть ни на одну женщину.
Сердце его матери заныло в ответ на это признание: каждый родитель счастлив видеть, что его ребёнка кто-то любит, но в обратную сторону… Это чувство отдавало горечью.
— Я тебе не верю, — резко выдохнула она.
Юньлань застыл, чувствуя, как колотится сердце.
А она продолжила:
— Если он и впрямь так хорош, то зачем ему сдался ты? У него что, очки не по рецепту?
У Юньланя от облегчения едва не подогнулись колени.
Примечание к части *В Копенгагене несколько раз проходили крупные сборы, посвящённые экологии и климату. Вероятно, его упоминание здесь связано с высокими стандартами производимых там материалов.
Глава 67.
Забравшись в такси, Чу Шучжи сообщил водителю свой адрес и откинулся на заднем сидении, закрыв глаза. Не зная, что делать, Го Чанчэн потихоньку наблюдал за ним всю дорогу: лицо Чу Шучжи словно густо присыпало пеплом. С закрытыми глазами он напоминал серый камень, затёртый временем: холодный и лишённый любых эмоций.
Заплатив водителю, Го Чанчэн вспомнил указания Да Цина, подхватил забытую сумку Чу Шучжи и поспешил за ним.