Ответное молчание он радостно засчитал за уступку и зажёг сигарету. Затягивался жадно и глубоко, как наркоман, и Палач Душ не увидел ни одной дымной струйки: всё до последнего клочка Чжао Юньлань торопливо втянул в себя и сразу почувствовал себя немного лучше.

— Вот теперь всё точно нормально. Предпочитаю рассматривать рвоту кровью как очищение организма. Эта штука попросту застала меня врасплох, вот и всё. Не нужно меня провожать, Ваша Честь, Столп сейчас важнее. В прошлый раз из-за нашего промедления кто-то наложил руки на солнечные часы, так что не стоит тратить на меня своё время.

— Сколько ты успел увидеть в прошлый раз? — сухо уточнил Палач Душ.

— Я же не слепой, — сощурился Чжао Юньлань. — И страж преисподней выдал мне приказ об аресте призрачных зверей. Кто же за всем этим стоит, и кто посмел бросить вам вызов? — Палач Душ не ответил, но Юньлань мгновенно уловил перемену его настроения. — Можете не отвечать. Только предупреждайте заранее, Ваша Честь.

С этими словами Юньлань поднялся на ноги и выбросил окурок в снег, и правда чувствуя себя лучше, а затем вытащил мятый бумажный талисман и запихал в рот.

— Чёрт, как трудно жевать… Начнём, Ваша Честь?

Палач Душ кивнул, и туманная стена разом исчезла.

Перед ними снова стоял Столп Природы.

Чжао Юньлань с трудом проглотил успокаивающий душу талисман, но всё равно всем телом сразу почувствовал дикую и жестокую силу, которой тянуло от Столпа. Сунув руки в карманы, Юньлань выпрямился, глядя на колоссальный монумент: в сечении это сооружение было восьмиугольником и вгрызалось в землю, проникая наверняка до самого центра.

Палач Душ вышел вперёд, сложив перед собой ладони, и в мгновение ока поднял в воздух чудовищный вихрь чёрного тумана. Штормовой ветер сорвал с него капюшон, но Палач Душ остался совершенно спокойным.

— Призраки гор! — воззвал его гулкий голос.

Столп Природы мелко задрожал, а за ним затряслась земля под ногами и сами горы. Ответный вопль пришёл из долин и холмов, громовая волна: словно божество, спящее под ледяной коркой, проснулось и закричало, заставив небеса в ужасе потемнеть.

Чжао Юньлань с трудом держался на ногах в этой буре, но сквозь пелену вокруг всё равно сумел разглядеть призрачные фигуры, складывающиеся в застывшие кадры.

Ван Чжэн в юности, совсем ещё наивная девчонка. Красивый молодой парень с окровавленным лицом и в рваных одеждах, улыбающийся ей свысока. Здоровенный топор врезался в каменную табличку; тропа, что заканчивалась у ног этого парня, была залита кровью и усыпана трупами.

Те, кто остался в живых, жадно следили за каждым его движением.

Уничтожив табличку, парень ненадолго замер, а потом вскинул голову и хрипло закричал что-то прямо в небо: языка Юньлань не знал, но всё и так было ясно.

Окровавленный, в пыли и грязи, он заявлял небесам о своей победе, но его черты искажала горечь и негодование. После тысячи лет рабства, первый глоток свежего воздуха заставил слёзы подкатиться к его глазам.

Молчаливая ранее толпа присоединилась к нему, и воздух содрогнулся от крика, эхом раздавшегося в долине.

На этом иллюзия рассеялась, и Столп Природы угрожающе приподнялся в воздух.

— Души рек! — проревел Палач Душ.

Чжао Юньлань стоял неподвижно, и Столп Природы отражался в его зрачках. Зажмурив горящие от ветра глаза, Юньлань накрыл ладонью часы, предлагая запертой внутри призрачной девушке капельку утешения. Разделяя её одиночество и печаль длиной в несколько столетий.

Его уши пронзил резкий визг, и Чжао Юньлань невольно пригнулся, чувствуя, как кружится голова. А визг нарастал и нарастал, набирался плотности и давил, словно кто-то с хохотом скрежетал кривыми когтями по стеклу.

Когда этот жуткий звук взвился до невыносимой высоты, раздался в стороны, заполняя собой всё вокруг, Юньланя отчаянно замутило.

Палач Душ мгновенно призвал послушный ему туман и снова отрезал их с Юньланем от мира и окружающих звуков. Столп Природы с грохотом рухнул обратно в землю.