— Бежим, ну!

Она опёрлась на него для поддержки и без сопротивления позволила вести себя прочь. Её трясло. От вони палёной плоти, не перебиваемой ничем, во рту стоял кислый вкус рвоты.

Следующая пуля зацепила бок мужчины. Он выругался, Эйвилин запнулась и упала. Встать уже не получилось.

— Эзра…

Он поднял её и рванулся в проулок. Девушка ощущала, как по пояснице расползается тепло. Он не останавливался.

— Ничего, Эйви, ничего, – повторяли бледные от холода губы.

За теплом пришла боль – настолько нестерпимая, что вырвался всхлип. Она вцепилась в его рубашку немеющими пальцами. Её ранили? Она умирала? Агония нарастала, и с ней отдалялось сознание, пока не свернулось до крохотной белой точки. Но и она погасла.

========== Глава 6. Выбирать или прогибаться. Часть 1 ==========

Генерал Берг обладал непревзойдённым талантом располагать к себе людей. Беседы с ним текли легко, темы подыскивались быстро, а напряжение, возникшее в первую их встречу, рассеялось ещё накануне – в ночь импровизированной пирушки.

Он наведался в купе следующим утром. Катлер к тому моменту уже отправился строить свою шальную, но выдрессированную гвардию, и Лис откровенно скучала. За окном проносились однообразные пейзажи: леса, золотистые поля, деревушки, обнятые горами, речные долины, раскинувшиеся далеко-далеко внизу. Порой на горизонте мелькала лазурная гладь моря. Вода блестела на солнце, и девушке представлялся свежий бриз и прохладные волны, облизывающие голые ступни. Она бы не отказалась окунуться, хотя, в общем-то, с не меньшим удовольствием приняла бы обычный душ: пот пропитывал одежду, пыль въедалась в кожу, волосы у висков сбивались во влажные сосульки. К неженкам она не относилась: случалось по неделе соскребать с себя грязь без возможности вымыться и пахнуть болотом – чего стоили её злоключения в тюрьме! Однако в благополучные дни – такие, которые не требовали выкручивания навыков выживания на максимум, – она позволяла себе немного посетовать на отсутствие банальных удобств. Тихонечко, только в мыслях. В любом случае, купание не светило ей раньше, чем на ближайшей полуторачасовой остановке. От унылого ожидания не спасала даже книга, поэтому генерала Берга с коробочкой пирожных девушка встретила почти радостно. За ним вплыла проводница с чаем.

— Надеюсь, вы не худеете? – спросил он после приветствия, поставив сладости на выдвижной столик.

— Нет, с чего вы взяли? – удивилась Лис и неуверенно осмотрела себя.

Если она и сбросила вес, то не заметила этого.

— Очень хорошо! – в голосе мужчины послышалось одобрение. – С недавних пор девушки принялись маниакально следить за фигурой. От сладкого отказываются, специальные порошки и настойки принимают. Что за напасть? Откуда взялся спрос на болезненную худобу?

— Из-за границы?

— Как всё дурное, – проворчал он, усевшись напротив. Лис прыснула от смеха. – Не возражаете против компании старика?

— Я бы и не подумала называть вас стариком! – возразила она и, подхватив стакан, спрятала за ним весёлую улыбку: – Ну… совсем немного. Из-за ваших комментариев о молодёжных тенденциях.

— Мне перевалило за шестой десяток, могу себе позволить побрюзжать!

Весной мистеру Бергу исполнился шестьдесят один год, и сорок из них он отдал служению короне. Лис не соврала: глядя на него, сложно было определить возраст. Волосы серебрила седина, она же прокралась в бороду; у глаз, на лбу, в уголках губ собрались морщинки, но улыбка, добродушный прищур и лёгкий, по-армейски простой юмор скидывали ему дюжину лет. Он, как и предполагала девушка, происходил из семьи потомственных военных. В Академию поступил рано, там познакомился с принцем Адоэлем, позже наречённым императором Адоэлем II, и к двадцати судьба забросила зелёного тогда лейтенанта на поля сражений. О службе плохого он не рассказывал, не изводил время на истории о кровопролитиях, зато баек не жалел. Вскоре у Лис от смеха сводило щёки. Чай безнадёжно остыл.

Походные приключения, которыми он делился, с войной будто не соотносились. Её жуткий образ как бы таял перед чумазым лицом человеческих надежд и терпения; его развеивали шутки, ломали неловкие ситуации и искажал слепой оптимизм – жизнь продолжалась и там, в окопах да за колючей проволокой. Потом генерал вспоминал о юнцах в императорской страже, которых ему доводилось отбирать, а после наблюдать за их превращением в элиту, – об их неудачах, глупостях, трепете перед «беспощадными» капитанами, гонявшими их с утра до ночи. От этого тянуло чем-то смутно знакомым. Лис пришёл в голову морозный зимний север, взгляды Примы и Алиуса, устремлённые на тренировочное поле, где происходил отбор кандидатов в гвардейцы, обаятельный мужчина с его ставками… На мгновенье – всего одно! – ей захотелось поинтересоваться: не помнил ли бывший военный советник девчонку, что бросила вызов офицеру Его Величества. Однако порыв быстро пропал. Она пообещала себе не охотиться за прошлым, в нём её не ждало ничего, кроме беды, – и пока что справлялась с переменным успехом. Сонхи бы ей гордился – или, что более вероятно, гордился собой: его предупреждению наконец-то вняли, не вляпавшись перед этим в неприятности. Почти. Неважно, что о Джен Тэйт соврал: всё-то он знал, иначе бы не ввязался в сомнительную сделку с долгоиграющими последствиями. Риски арканисты оценивали загодя, и, говоря ей об опасности, он не строил предположение – он точно сознавал её неизбежность.

Друг из него всё ещё был плохой, зато предсказатель – что надо.

Злиться на него – занятие бестолковое, она пришла к этому выводу ещё после побега из тюрьмы. Дурного он не желал. Пусть они с Мэм превратили Лис в предмет контракта, не спросив её мнения, она не собиралась беситься на них целый век. Старуха получила своё, Сонхи извлёк выгоду, а сама Лис вряд ли сильно пострадала от их сделки. Вспоминая россыпи шрамов на теле, приступ в Льюите, безумие Эйвилин, намерившейся разорвать её в клочья после возвращения, она окончательно утверждалась в мысли, что её постарались уберечь от чего-то худшего. Во что бы она ни ввязалась в прошлом, с этим покончено. Пристанет принцесса или какой другой недоброжелатель, она о причинах не спросит. Избавиться проще, чем разбираться. Естественно, если не давать застать себя врасплох. А с этим Лис пока справлялась из рук вон плохо…

Мысли отвлекли её, она потеряла нить разговора и только неловко закашлялась на какой-то вопрос собеседника. Как она успела убедиться за короткое знакомство, генерал обладал завидной проницательностью, однако ни выспрашивать, ни делать замечаний не стал.

— О чём я и говорю: молодёжь склонна витать в облаках по поводу и без, – в шутливом тоне констатировал он, когда Лис попросила повторить. – Я интересовался, чем вы занимаетесь, Джен. Могу же я называть вас Джен? Не против?

— Не против, – кивнула она. – Меня раздражает официальность. Все эти «мисс», «мэм», «госпожа» будто из позапрошлого столетия вылезли. У людей же имена есть, зачем в неформальной обстановке использовать устаревшие приписки? У интерина вот пластинку заело на «мисс Тэйт». И, к слову, с ним мы знакомы теснее, чем с вами.