— Вы испугались меня? – изумился мужчина. – Я опередил их?

В ушах загрохотало сердце. Не приходилось уточнять, что подразумевалось под его репликой – болтающийся ремень не оставлял свободы для фантазии.

— Не подходи, – прохрипела.

Визитёр прыснул от смеха. Словно смакуя её страх, он не спешил: пристроил на поясе связку ключей, распрямил воротник рубашки. Переступил порожек.

Эйвилин закричала. Мужчина преодолел разделявшее их расстояние и, рванув её вверх, закрыл рот липкой от пота ладонью – видно, опасался привлечь свидетелей. От отвращения затошнило.

Глаза, не мигая, уставились на неё. Под подбородок упёрлось предплечье.

— Госпожа-а принце-е-ес-са-а, – протянул он. – Мечтал повидаться. Поклониться. Поблагодарить – с батюшкой вашим, увы, встречи не состоялось.

Давление на горло усилилось. Девушка задёргалась, царапнула по кителю мучителя, оторвав плохо пришитую пуговицу. Висок обдало болью. Окружение поплыло. Эйвилин потребовалось несколько мгновений для осмысления причины: мужчина чем-то ударил её. По правой половине лица заструилась тёплая влага.

— Вполне обычная. Алая, готов поспорить. Бес{?}[Существо с рогами и мощными лапами, напоминающее помесь собаки и козла. Бесы живут и охотятся стаями.] его разберёт во тьмище.

Он прильнул к жертве. Провёл языком по скуле и, с отвращением сплюнув, отпрянул. У остолбеневшей от ужаса девушки подкашивались ноги, но её намертво вдавливали в стену.

— Обычная, – повторил он.

При отсутствии освещения белки мужчины сливались со зрачками в сплошную черную бездну.

«Он убьёт меня?»

В безысходности она сжала его запястье. На отпор скудных остатков энергии не хватало. Обманываться нелепо: мочи противостоять крепко сложенному парню у неё недостало бы и прежде.

Помещение накренилось. Почти сразу щёку обожгло пощёчиной, вырвавшей девушку из распростёртых объятий забытья.

— Не торопитесь, миледи, мы не закончили.

Потом Эйвилин падала. Холод пола, чей-то стон, чужие голоса. И среди них ровный, яростный – его.

— Элерт, – засипела до противного слабо.

Он не услышал.

— Сто плетей.

Приказ прозвучал без намёка на эмоции. Блеф. Знакомый с ним определит без подсказок: капитана переполнял гнев.

—У Пугала тяжёлый удар. Не сдюжит, – возразил ему неизвестный.

— Заодно установим лимит выносливости, – отрезал мужчина.

Третий – безымянный виновник сцены – в разговор не встревал. Речь велась о его судьбе – куда подевалась спесь, враждебность?! Растворилась перед ликом капитана «Призраков»? Болтать разучился ни с того ни с сего? Ей до крайности требовалось увидеть обидчика беспомощным – таким, какой она чувствовала себя перед ним. Тяжёлые веки, как нарочно, отказывались подчиняться.

Лишь в скрежете окованных сталью ботинок отразилась разгадка «онемения» мужчины: он потерял сознание. Стон, расслышанный девушкой, принадлежал ему. С ним определённо не церемонились.

К виску приложили мокрую тряпку. От жжения Эйвилин всхлипнула. Ручеёк жидкости заскользил по коже, осел на губах. Не вода – краппа. Сладковатый вкус напитка ни с чем не спутать.

— Хьель бэттэ, – прошипели над ней. – Потерпите.

— Ругаешься на малийском? Ну что за человек-открытие! – обозначила присутствие возвращённая обратно в заточение магиструм.

Шпильку проигнорировали.

— Элерт… – Принцесса сглотнула: имя капитана враз обратилось многопудовой ношей. – Элерт, ты… заберёшь меня?

Он мягко погладил её по волосам.

— Нет.

Короткое и отрывистое. Безжалостное.

— Нет?

Почудилось, что на неё навалилась неподъёмная плита. Лёгкие настаивали на вдохе – она не сумела его сделать. Дыхание перехватило. В разваливающемся на осколки мироздании от крушения её удерживала хрупкая соломинка. И эта соломинка надломилась у середины.

— Вам не разрешено покидать Сатгрот до специального распоряжения. У меня нет полномочий посодействовать Вашему вызволению. – Он помолчал и добавил: – Ради Вашей безопасности: не совершайте глупостей. Не угрожаю – прошу на правах старого друга.

Эйвилин затрясло. Происходящее не походило на правду. Элерт не с ней – морок, порождение разыгравшейся фантазии. Тени подземелья оживали, обретали очертания родных людей. Сводили с ума. Неужто она не проходила через подобное? Не отпугивала кошмарные наваждения, говорившие об измене и зазывавшие в могилу? Её Элерт – настоящий Элерт — был верен императорской семье. Он не мог командовать мятежниками. Он не бросил бы его «маленькое Высочество» на милость Азефа Росса.