Внезапно дверь из купальни открылась. Титок аж вздрогнул.

— Вы чего тут? — Выглянув, спросил Васька Ломов, — ругаетесь, что ли?

За его спиной — выше ростом — выглянул Саня Плюхин.

— Да не, — ответил я. Хорошо все.

— А чего не идете?

— Да ща, — сказал Титок, не глядя на них.

— Пиво пьем, — я показал всем свою кружку.

— Ты смотри, нетерпячка, — хмыкнул Санек, — да успели бы, после парной.

— Так, не дело, — Ломов вышел из купальни, прошлепал большими ногами к Сашкиному табурету и взял там два баллона с пивом, — мы в предбаннике. Давайте уже к нам.

С этими словами он вернулся в купальню. Санька же, пособрал кружки, чьи нашел, и пошел следом.

— А что самое страшное? — Спросил я, когда закрылась за Плюхиным дверь.

— А то, что Щеглов ко мне еще раз подошел, — сказал Титок, — но уже вчера вечером. Ну и сказал, что все знает. Чтобы вернул я ему статуэтку до завтрашнего дня. Иначе будет мне худо. Сказал он, что в милицию сам не пойдет, и что мне и без милиции будет бед по самое горлышко.

— Угрожал значит, — тут уже я призадумался. Что же такое это за статуэтка, раз так Щеглов, этот плут, за ней трясется?

— Ну я пообещал, что хорошо. Пообещал, что верну. Да только как верну? Это надо ехать в Армавир, выкупать ее. Да только… — Он замолчал, снова приложился к кружке.

— Что, только?

— Да только боюсь я ехать один, — глянул он на меня, — мой друг, с городу, он… не совсем чистый перед законом. Ходят слухи, что над ним стоит какая-то группировка Армавирская. — Титок вздохнул, — преступная. ОПГ, значит.

— Могут и не отдать, — сказал я.

— Могут, — кивнул Титок, — да что делать?

— В милицию идти.

— Не-не! — Замахал руками он, — какая милиция? Щеглов меня напугал, что никакой милиции, а то худо мне будет. А я знаю, что и про зампреда нашего тут какие-никакие слухи ходят… Так пойду, но один, понимаешь, боюсь. Хочу попросить тебя, да еще пару человек, чтоб со мной. Талый-то точно не один там будет.

— Талый? — Спросил я.

— Угу. Ну это тот, знакомый, которому я сбыл статуэтку. А как его по имени я не знаю. Кличка это.

Снова помолчали.

— Ты, Игорь, не переживай. Говорить буду я, деньги ему верну я. Там, наверняка, придется доплатить, но у меня есть. Тебе только нужно будет рядом постоять. Ты парень на вид крепкий. Ну я еще кого-нибудь найду. Будет все тихо-мирно. Обменяемся обратно и все.

— М-да, Титок, — вздохнул я, — вот впутался ты, а теперь и меня впутать хочешь?

— Да тут черт его знает, — он сглотнул. — Тут может дело о жизни моей идти. У меня не так-то много знакомых, кого я могу за такое просить. Тебя, вот, могу. Помоги мне, пожалуйста, а, Игорь? Я в долгу не останусь!

Я задумался, поджал губы. Потом хлопнул по коленям, встал:

— Лады. Пойдем, Титок, париться. И так засиделись. А с твоим делом я подумаю, как быть.

— Так поможешь ты мне? — Поднялся следом Титок.

— Помогу. Только надо к этому делу подойти с умом.

— Женя, ты начерта ее в кабинете своем хранил?! — сказал Кирилл Денисович, директор сельпо станицы Красная, — начерта, ты мне скажи?!

Сегодня вечером встретились они с Щегловым у него дома. В широком зале, построенным так, чтобы можно было приглашать в дом много гостей, супруга Евгения Макарыча накрыла небольшой, но богатый стол. За ним и разместились друзья Щеглов и Петренко.

Супруга зампреда, безропотная и полнорукая, холоптала вокруг. Подкладывала им второе, так как с первым — борщом со сметаной уже управились. Звеня бутылкой о рюмки, она принялась подливать беленькой.

— Да потому, Кирилушка, что были у меня три дня тому обыски дома. Все по тому делу со складом Армавирского сельпо. Все роют под меня да брата. Все вынюхивают. Не мог я так рисковать.

— Так а начерта ты ее не спрятал-то?

— Спрятал, — Щеглов покивал, — нормальному человеку не придет в голову воровать старую пыльную статуэтку из кабинета зама председателя колхоза. Тут вышло так, что палка стрельнула. Этот Титков попался какой-то, — Евгений развел руками, — какой-то не в себе! Дурной, как пробка.

— Дурной, не дурной, а ежели что, нам за ним расхлебывать.

— Он принесет статуэтку сам, — сказал зампред, разделяя вилкой котлету по-киевски. Из нежного тела котлеты брызнуло масло с соком. Попало Щеглову на рубашку, но он не обратил внимания.

— А если он узнает, что внутри?! Так, тогда ж, тут же в милицию побежит! Это ж, представляешь, какой скандал будет?! Это все! Крест и на мне, и на тебе!

— Особенно на мне, — сказал Щеглов, — но он не узнает. Это ж фигурку придется разбить.