Вельможа принял Эбану в окружении слуг и рабов. Он был одет с изысканной роскошью. Его тело облегала золотая ткань, а на шее блистало ожерелье. Завитой парик стянут золотым обручем с лепестками из серебра и драгоценными камнями. В руке чиновник сжимал жезл черного дерева, украшенный вставками из слоновой кости — символ его должности.

Слуга спросил прибывшего:

— Кто прибыл к большому господину, владетельному повелителю и распорядителю торжеств именем Божественного владыки, фараона Камоса-Кена, да живет он вечно!

Офицер низко поклонился и произнес:

— Я, Эбана, офицер армии его святейшества фараона Камоса, да живет он вечно. Я прибыл с поручением к великому повелителю Кемета.

Чиновник смерил Эбану презрительным взглядом и спросил:

— Я не расслышал твоего имени.

— Эбана.

— Ты слуга фараона? Один из храбрецов фараона?

— Нет, господин, я…

Слуга чиновника прервал Эбану и сказал:

— Перед тобой великий господин и обращаться к нему следует именно так!

Эбана поправился:

— Великий господин, я офицер наёмного полка храбрецов.

— Значит ты из храбрецов фараона? Тогда зачем отрицал это? Ныне все храбрецы фараона в числе его золотой стражи.

— Мой полк не имеет отношения к золотой страже, великий господин. Это просто полк храбрецов.

— Я не знаю такого полка в армии моего государя фараона Камоса! И тебя я не знаю. Как же ты смеешь просить о великой чести быть допущенным во дворец божественного владыки?!

— Но я уже лицезрел божественного фараона Камоса, да живет он вечно.

— Ты? — спросил чиновник.

— Я, великий господин!

— Но тогда отчего я не помню твоего лица?

— Этого я не знаю, великий господин. Но я уже не первый год служу моему великому государю.

— Ты сказал, что тебя отправили с поручением. Кто?

— Жреческие корпорации Дельты, великий господин!

— И в чем состоит твое поручение? Неужели жрецы не могли найти иного гонца кроме бездомного бродяги из наемников?

— Я привез моему великому государю Древнюю корону, которой в старину короновали великого Хуфу. Это символ единства Верхнего и Нижнего Египта!

Чиновник не понял слов воина:

— Что ты сказал?

Эбана повторил, что привез государю корону.

Слуги что-то стали шептать распорядителю торжеств для удовольствия владыки. И тот, выслушав их, воскликнул:

— Ты смеешь так нагло мне врать?!

— Я не понял, великого господина! — громко возразил Эбана. — Я сообщил, что привез дар моему государю фараону Камосу от жрецов Дельты! И этот дар ждет, когда рука государя коснется его! В чем мое вранье?!

— И когда ты прибыл в Хемену?

— Четыре дня назад, великий господин!

— И где корона?

— Я должен преподнести сундук с короной только самому фараону. Он имеет право первым видеть древнюю ценность! Так мне сказали!

— Но отчего корона еще не вручена государю, воин? — спросил чиновник.

— Я не могу попасть во дворец государя, великий господин. Я давно испрашивал аудиенции у тебя. Но ты, великий господин, принял меня спустя три дня, очевидно, из-за чрезмерной занятости.

Чиновник побледнел. Камос-Кен был в последнее время слишком гневлив. И если он узнает, что гонца продержали так долго, то не сносить ему головы.

— Я не могу пропустить тебя во дворец и тем более в покои великого государя. Но ты вручишь корону мне, и я преподнесу её владыке со всеми подобающими почестями!

— Но мне приказано…

— Приказы отдает божественный владыка, фараон Камос! — вскричал чиновник. — Ты только слуга фараона и слуга из самых низов! Ты вручишь ящик с короной мне, и я все сделаю сам!

— Как прикажет, великий господин! — низко поклонился Эбана.

Эбана был вынужден отдать ящик чиновнику и поселиться в городе в квартале для бедноты. Там были казармы для вспомогательных воинов фараона.

Эбана услышал о том торжестве, что состоялось при вручении Древней короны фараону. Во дворце был большой праздник и Камос-Кен пожаловал многие милости придворным и в первую очередь чиновнику, что вручил дар фараону. Повелитель назначил его Хранителем и пожаловал высокий титул Подателя короны.

«Вот я и получил высокие отличия, — подумал Эбана, когда узнал об этом. — Быстрее бы брат вернулся в Хемену».

Через три дня утром его разбудил грубый толчок в бок.

— Проснись, Эбана!