Шрифт:
– - Господа! Ставим живые картины! Все эти "Блуждающие огни" и "Женитьбы Белугиных" надоели всем до смерти... Смотреть, как Иван Петрович будет кряхтеть и приседать, изображая влюбленного князя; как председательница суда, со своими вставными зубами, будет изображать примадонну Лидину... Ах, как все это интересно!
– - говорила Елена Михайловна и, встретив поддержку друзей в форме взрыва веселого хохота, начала беспощадно острить на ту же тему.
– - Pardon!.. Я совершенно упустила из виду, что вы у них первый любовник!
– - кокетливо приседая перед Волчанским, произнесла, спохватившись, Елена Михайловна.
– - Разве вы, Александр Васильевич, играете?
– - Кого вы изображаете?
– - Это, господа, -- Макс! Ему предстоят объятия с двумя звездами первой величины: с председательшей и с этой... которая изображает Лелю... Крамской! Не слишком ли много объятий?!
Все смеялись. Смеялся и Волчанский. Сделавшись предметом общего внимания, он почувствовал неловкость и начал маскировать ее тоже остротами.
Начались приготовления к сеансу. Погасли огни, под потолком замаячило туманное пятно, в комнате воцарился густой сумрак. Елена Михайловна подсела к Волчанскому и начала приводить его в каталепсию. Склонив к его плечу головку, она сверкала в темноте своими острыми глазами и шепотом упрашивала соседа сделать ей удовольствие: помочь ей в устройстве живых картин, а от роли Макса отказаться...
– - Простите... Я, кажется, вас задела?.. Не испугайтесь, не подумайте, что это -- дух...
– - шепнула она, дотронувшись своей туфлей до ноги Волчанского.
– - А разве бывает?
– - Случалось... Вот так!
И Елена Михайловна своей теплой бархатистой ручкой провела по щеке Волчанского и остановила у губ, которые невольно вздрогнули и раскрылись, чтобы восприять неожиданное удовольствие. Сидевший позади адъютант завозился на стуле и кашлянул.
– - Кажется, начинаются явления, -- вздохнувши, произнес он в пространство.
– - Где?
– - Где?
– - спросили несколько голосов задыхающимся шепотом.
– - Смотрите внимательнее!
– - тихо баском ответил адъютант.
Елена Михайловна лукаво переглянулась с Волчанским, а потом, полуобернувшись к адъютанту, сказала:
– - Кажется, никто, кроме вас, не видал.
Адъютант, склонив голову, звякнул шпорами.
В перерыв, между спиритизмом и музыкой, Елена Михайловна атаковала и адъютанта: тот поручился, что среди военного люда живые картины встретят живое участие.
– - Поставьте франко-русский союз!
– - предложил адъютант.
– - Вы -- Франция, а мадам Картошкина -- Россия... Мне кажется, что эта картина привлечет массу публики... Я уверен, что даже враги ваши придут посмотреть...
– - Oh, Гa! C'est une idee!..
– - Мы стоим на высоком пьедестале, взявшись за руки... Над нами -- орел славы и символ всеобщего мира. Вокруг пьедестала -- группы пейзан и наших мужичков братаются друг с другом, а по углам, с понуренными головами, -- султан, Виктория...
– - "Бисмарк!
– - подсказал кто-то.
– - Как Бисмарк? Зачем? Его давно нет!..
– - Э-э!.. Это ничего не значит... Тут важна идея, представитель политики... Бисмарк не умер!.. Он не умрет!..
– - Ну отлично!
– - оборвала Елена Михайловна.
– - Бисмарк!.. Все это озарено блеском электрического огня, утопает в зелени... Вы дадите свои цветы?.. У меня много, но надо еще больше.
– - С наслаждением, -- ответил один из гостей.
– - Музыка дополнит остальное. Сперва грянет русский гимн, три раза, с каждым разом тише и тише... и наконец едва слышно... И вдруг где-то далеко, далеко, чуть слышно, к последним звукам гимна присоединяется мелодия марсельезы... Некоторое время трудно разобрать: и гимн, и марсельеза слились. Потом марсельеза громче, громче... Браво, браво!..
Елена Михайловна вошла в такой экстаз от одного уже мысленного представления созданной ее фантазией картины, что захлопала в ладоши и закружилась, как девочка.
– - А Эстергази вы рядом с собою поставите? На пьедестале?
– - спросил шутливо Волчанский.
– - Вы вечно смеетесь. Надо всем смеетесь... У-у, противный! Я знаю, что генеральша с ее "Женитьбой" вам милее всего на свете...
– - Елена Михайловна!
– - Верно, верно!.. Жена начальника... Нельзя...
– - Елена Михайловна!
– - Нечего тут!..
– - Ну хотите, я вам султана изображу?
– - Вам не пристало. Вам лучше -- Бисмарка... Дайте вашу руку!
И Елена Михайловна, подхватив под руку Волчанского, плавно двинулась с ним по комнатам. Они прошли зал, гостиную, столовую и как-то нечаянно попали в будуар. Прижимаясь левой рукою к Волчанскому, Елена Михайловна, при входе в будуар, незаметно толкнула свободной правой рукою тяжелую дверь и та, словно по мановению жезла волшебника, тихо притворилась за ними... В то же мгновение руки Елены Михайловны обвились вокруг шеи Волчанского и горячие губы впились в губы растерявшегося от неожиданности Александра Васильевича.