Ваньке это лицо не внушило особенного доверия. Бархатный пиджак, длинные волосы и оседланный золотым пенсне нос, -- все это сбивало Ваньку с усвоенных им понятий о людях: "дьячок -- не дьячок, а пес его знает, из каких он"...

Порывшись в дорожном чемодане, приезжий вытащил что-то завернутое в бумаге. Ванька насторожился. Приезжий развернул бумагу и заварил чай.

– - Зина, вставай-ка! Самовар -- на столе, булки -- горячие, -- громко произнес приезжий.

– - Не хочется, Володя... у-у-ух!..
– - ответил из-за ширм ленивый женский голос.

– - Будет спать... Пора.

– - Какое уж теперь спанье!.. Обед скоро, -- заметил Ванька.

Приезжий от нечего делать взял в руки афишу, в которой были завернуты принесенные Ванькой булки и стал ее прочитывать.

Это было объявление о живых картинах в пользу "Мизернкордии".

"Бисмарк -- З. П. Рябчиков".

Неужели это -- он, брат Зины? Тот самый, которого им предстоит разыскать?

– - Зина!

– - Что?

– - Кажется, я нашел твоего Захара Петровича...
– - крикнул приезжий и расхохотался.

– - Где? Как?

– - В живых картинах изображал Бисмарка...

– - Не может быть!

– - Так точно-с, -- сказал Ванька, переставая мести пол, -- очень даже превосходные картины были. Пели, между прочим, однако все уж не то... Ежели бы недельки две -- три раньше приехали, -- и вы могли бы себе удовольствие получить...

– - А вы разве были?
– - улыбаясь спросил приезжий.

– - Как же-с! Мы вместе с Григорием -- дворником у нас служит -- ходили в тиятру...

– - Вот я вас давеча про Захара Петровича Рябчикова и спрашивал. Знаете его?

– - Захара-то Петровича? Очень даже хорошо. Порядочный господин. В прошлом месяце нашего хозяина вместе с ним, с Захаром Петровичем, у мирового судили за санитарности... Мы с Григорием ходили полюбопытствовать. Занятно. У них свой дом на Николаевской улице, собственный, двухэтажный, каменный, с мезонином-с. Они с нашим квартирантом знакомы... Рядом с вами у нас маляр живет, патреты рисует... Сын парядочных родителей, а только что сбился с правильной пути... Ха-роший малый, только что компанию водит неподходящую... Репутацию свою замарал...

– - Коридорный И-ван!..
– - раздался громовый голос в коридоре.

– - Это он арет... Сердится!
– - ухмыляясь, сказал Ванька и, когда голос еще сильнее загремел но коридору, произнес: -- ну, надо идти, а то осердится совсем, -- и наскоро подогнав к печке сор, вышел за дверь и направился к Евгению Алексеевичу.

– - Соседи завелись, -- сообщил он.

– - Ты вот что, братец: слушай, когда тебя зовут. Спишь много, -- сердито встретил его Евгений Алексеевич.

– - Когда это нам спать? С утра каталажусь... У соседей ваших и был... Тоже надо пол подмести, надо самовар подать, надо за хлебом сбегать, надо одежу, сапоги вычистить, надо рассказать приезжему человеку, где что найти...

И Ванька так много дел переименовал и притом таким страдающим, протестующим тоном, что Евгений Алексеевич удовлетворился и, понизив голос, уже мягко спросил:

– - Кто они такие, соседи-то?

Ванька махнул рукой.

– - Хорошего мало!
– - сказал он.
– - Не успели еще приехать, а уж унтер приходил, наведывался... Кавалер с дамой. Дамочка все за ширмочкой держится, а все-таки мельком видел: из себя недурненькая, блондинка... Захара Петровича сродственница, надо полагать...

– - Какого Захара Петровича?

– - Вот вам и раз! Какого! Рябчикова, которого вы в тиятре-то разрисовывали... Да немецкого-то принца представлял!..

Евгений Алексеевич неудержанно расхохотался.

– - А фамилию моих соседей знаете?

– - Фамилия? Промотов, господин Промотов...

Евгений Алексеевич встрепенулся.

– - Промотов? А как его зовут?

– - Его -- не знаю, а ее -- Зиной, Зинаидой...

– - Вот что, Иван... На вот тебе мою визитную карточку и отнеси этому господину. Скажи, что я -- здесь, рядом. Ответа, мол, жду...

– - Неужто знакомы?

– - Иди, иди! Не твое дело...

– - Хорошего мало!..
– - пробурчал Ванька и пошел отнести карточку.

Евгений Алексеевич волновался. Он почти не сомневался, что это были те самые Промотовы, с которыми случай свел его в Лаишеве, где он подвизался в труппе, а те жили в качестве "чужестранцев"... За три месяца, прожитых вместе в Лаишеве, они сдружились, привязались друг к другу... То время, три года тому назад, Евгений Алексеевич часто вспоминает и теперь еще. Эти три месяца на берегу Камы прошли так быстро и оставили такое резкое впечатление в памяти... Неужели же они? Какая удивительная и хорошая случайность. Через три года -- соседи...