Сделавшись совершенно неожиданно домовладельцем, Захар Петрович надел фуражку с красным околышем и почил от всех дел своих. Сперва он подумывал было о карьере, о службе по выборам, но почему-то все откладывал сопряженные с этим хлопоты. Года три после женитьбы он наслаждался мирным семейным счастьем под прикрытием "каменного двухэтажного, с мезонином", поигрывал с квартирантами в винт по маленькой и пил в садике чай со свежим вареньем и свежим номером "Гражданина" -- газетой, которую Захар Петрович выписывал, так сказать, по наследственности.

– - А ну-ка, что пишет князь?
– - говаривал он, развертывая пахнувший типографскою краскою номер "Гражданина", и ставил в упрек князю одно обстоятельство: зачем он печатает газету сзади вперед...

– - У всех вперед, а у него назад... Оригинальнейший человек!..

Внимательно перечитывая "Гражданина", Захар Петрович все более и более убеждался, что дворянин должен иметь обязательно землю и что не сегодня-завтра беспоместные помещики -- в том числе и он, конечно -- будут снабжены от казны приличными имениями.

– - Ну какой я, позвольте спросить, дворянин, когда у меня нет земельных угодий?
– - повторял Захар Петрович в гостях у квартирантов, когда речь заходила о трудности жизни в наши времена.
– - Какую мы можем оказать поддержку, когда разорвана исконная связь наша с почвой? Мы -- беспочвенны-с!
– - горячился он и при этом так убежденно пристукивал кистью руки, побивая взятку партнера, что тот вздрагивал, откидывался на спинку стула и смущенно произносил:

– - Это конечно-с...

Время шло, а Захар Петрович никуда не поступал. А затем, когда появились дети, Захар Петрович со спокойной совестью заявил жене, что дети вещь очень важная и настолько важная, что он думает отдать себя всецело детям и заняться их воспитанием, а остаток времени посвящать хозяйственным заботам по дому. И вот около шести лет уже, как Захар Петрович и занимается именно этими предметами. Воспитание детей исчерпывается обучением их делать свиные хвостики, показыванием им зайчиков, разных фокусов и звонкими шлепками с приговариванием: "раз! два! три!", а хозяйственные работы и вовсе необременительны.

В жаркий летний день Захар Петрович выйдет в своем халате на двор и, вставши посреди него, уставится в небеса взором.

– - Тучка. Видно, дождичком спрыснет, -- глубокомысленно произнесет он и начнет отпихивать ногою подвернувшуюся старую подошву...

– - Гаврила?

– - Здесь!
– - глухо отвечает откуда-то сиплый голос.

– - Ты где?

– - В хлеву, барин.

– - Что там делаешь?

– - Очистку произвожу, -- отвечает Гаврила, появляясь в дверях хлева с лопатою в руках.

– - Старайся, старайся!

– - Конечно, уж постараемся...

– - А как ты думаешь, Гаврила: будет дождик?

– - А кто ж его знать! Может будет, а может не будет...

– - А хорошо бы это для хлебов?
– - осведомляется Захар Петрович, хотя у него нет никаких оснований беспокоиться о хлебах.

– - Плохо ли? Теперь им самая пора наливаться...

– - Слава Богу!.. А ты вот что: если сильный дождик польет, -- почерпай поганым ведром из помойной-то ямы да под ворота полей: все смоет...

– - Я и так, барин, каждый раз лью... Восейка почитай наполовину вычерпал... Если бы фараон на двор не зашел, я все бы дочиста вычерпал...

– - Все-таки, братец, поосторожней! Кляузники.

– - Уж это как есть!..

Если прибавить сюда получение денег с квартирантов и объяснения с полицией, то вот и вся хозяйственная часть.

Итак, Захар Петрович приступил к "Девушке". Не успел он снять со стены "Девушку", как в передней затрещал звонок. Захар Петрович испуганно соскочил со стула и бросил "Девушку".

– - Не принимать! Не принимать!
– - зашипел он вдогонку Палаше, завертывая полы халата.

Надо сказать, что сам Захар Петрович в гости ходить любил, но принимать их у себя недолюбливал и обыкновенно приказывал Палаше говорить: "только сейчас ушли".

Палаша вернулась и сообщила, что гости не уходят.

– - Вот нахальство!
– - произнес Захар Петрович.

– - Карточку вот дали, -- сказала Палаша, передавая через щель двери визитную карточку спрятавшемуся барину.

Захар Петрович прочитал ее и остолбенел от удивления и ужаса: приехали Промотовы, сестрица с мужем, которых он считал если не повешенными, то во всяком случае заточенными пожизненно в какую-нибудь подземную тюрьму.

– - Что же, пустить их, что ли?
– - спросила Палаша.

Вместо ответа Захар Петрович замахал обеими руками и побежал к жене в кухню.

– - Радуйся! Нигилисты приехали! Этого еще не доставало...

Сказал, сунул визитную карточку в руки жены и остановился, нахмурив брови, в вопросительной и даже обвинительной позе.

– - Зинаида Петровна с мужем... Какой случай!.. Где же они? Поди займи их... Я сейчас, только причешусь, -- растерянно заговорила Глафира Ивановна и стала отдавать наскоро распоряжения кухарке.