— Розы! — рявкнула Элиэн хоть что-то разумное, но ни на секунду не проливающее свет на происходящее.

— Ты же сама хотела роман… Демоны Глубин! — разбившаяся над головой запасная чернильница, на беду хранившаяся в шкафу, рядом с которым стояла разъяренная Элиэн, заставила Вадериона вновь прервать попытку начать вести разумный диалог.

Однако буря вдруг затихла. Он увидел, как на лице светлой гнев сменяется озарением, а потом растерянностью.

— Ты ведь не знаешь, — пролепетала она.

Не успел Вадерион отреагировать, как Элиэн осела в ближайшем кресле, спрятав лицо в ладонях.

Несколько секунд он тупо стоял и смотрел на съежившуюся фигурку светлой эльфийки, пока до него не дошло, что все закончилось. Вот так вот просто.

Вадерион окинул взглядом разгромленный кабинет, разбитый витраж и утопленные в чернилах документы и пришел к выводу, что это была самая ошеломительная атака за всю его жизнь. И он, как юнец, попался на тот самый пресловутый эффект неожиданности.

Пройдя по осколкам статуэток, погибших в буре гнева его супруги, Вадерион опустился на колени перед креслом с Элиэн. Та подняла на него взгляд своих больших голубых глаз, в которых плескался океан вины. Ни презрения, ни высокомерия, лишь растерянность и стыд.

— Вадерион… Мне так… — Она окинула взглядом разгромленный кабинет. — Мне так жаль… Я прикажу… слуги… уберут…

— Да я и сам могу, — заметил Вадерион, мысленно приходя к выводу, что реакция супруги превзошла все его ожидания. — Что это было?

Щеки Элиэн пылали, а на лице была лишь растерянность и раскаяние. Весь тот образ холодной светлой, что построил Вадерион у себя в голове, рухнул, как карточный домик: сейчас перед ним сидела хрупкая испуганная эльфийка.

— Я подумала… — говорила она отвратительно, но теперь и вовсе замолчала, страдальчески прикрыв глаза и потирая виски. Наконец она пробормотала на человеческом: — Забыла, забыла как это называется.

— Если тебе легче, давай по-людски, — предложил Вадерион, тоже переходя на язык этих бесполезных смертных: сейчас ему главное было добиться от жены внятных ответов. — Или даже на твоем, — добавил он на светлоэльфийском.

Элиэн тут же поморщилась:

— У тебя ужасный акцент.

— У тебя еще хуже, — возразил Вадерион, возвращаясь на человеческий.

— Я только три месяца учу язык, — запротестовала Элиэн, даже слегка обиженно, как ребенок, поджала губы.

До Вадериона только сейчас дошло, что принцесса Рассветного Леса, естественно, не могла знать ни одного темного языка. Этим и объяснялась рубленность ее фраз и излишняя молчаливость. Потому что сейчас, как только они перешли на понятный для обоих человеческий, ее было не заткнуть.

— Вадерион, мне так жаль, — пролепетала она, вновь окидывая виноватым взглядом кабинет. — Я совершенно не подумала, просто разозлилась. Устроила такой ужасный скандал, испортила твои вещи… Я все исправлю, — заверила она, переводя свой виноватый взгляд на него. Сущий котенок, безобиднее него только младенец.

— Так за что я пострадал? — уточнил Вадерион, все еще пытаясь понять, как реагировать на такое. Женщины, конечно, и раньше устраивали ему скандалы и закатывали истерики, но совсем недолго — он тут же избавлялся от надоевшей пассии. И, естественно, еще никто не устраивал ему таких грандиозных, неожиданных, полностью нелогичных, но потрясающе эмоциональных скандалов.

— За розы, — тяжело вздохнула Элиэн и принялась объяснять: — У меня на них аллергия, и братья постоянно подшучивали, вот я и подумала… Вадерион, нет, я не думала, я взяла и совершенно немотивированно разозлилась…

— Я сейчас ничего не понял, — признался темный, гадая, за что ему все это. Зато теперь точно не на что жаловаться: личная жизнь так и кипит. А «сборник проблем» оказывается даже немного симпатичным, когда злится.

— У меня аллергия на белые розы, — послушно повторила Элиэн и тут же чихнула. Вадерион только сейчас заметил, что глаза и нос у нее покраснели, словно она плакала или болела.

— Что с тобой?

— Аллергия… Реакция тела на какой-нибудь раздражитель… У вас, наверное, такого нет, — задумчиво произнесла Элиэн, пряча свой нос в платке. — Начинаю задыхаться, когда рядом оказываются белые розы. Могу даже умереть.

Вадерион окинул ее явно недоверчивым взглядом, но все же вид у нее действительно был плачевным.

— Только на белые розы? — уточнил он, а то еще случайно убьет принцессу Рассветного Леса, а ее папаша потом закатит истерику на полмира.

Элиэн кивнула.