– Вы не преступный типаж, - отпарировала мисс Каннингэм - А что, преступные типажи вы распознаете с первого взгляда?

– Разумеется.

Тут за их столик присел профессор Лискерд.

– Обсуждаете преступников? Вам бы следовало проштудировать Законы Хаммурапи, мосье Пуаро. Восемнадцатый век до Рождества Христова. Очень познавательно.

"Если в доме человека полыхает огонь, а человек, который пришел для тушения, поднял свой взор на добро хозяина и взял добро домохозяина, этот человек должен быть брошен в этот огонь" <Статья 25, перевод с аккадского В.А.Якобсона.>.

И профессор благосклонно уставился на жаровню.

– А есть шумерские законы, они еще древнее. "Если женщина возненавидела своего мужа и сказала: "Не прикасайся ко мне", эту женщину должны бросить в воду". Дешевле и проще, чем бракоразводный процесс <На самом деле это цитата из тех же законов Хаммурапи и передана она неточно. Закон (статьи 142-143) гласит: "Если женщина возненавидела своего мужа и сказала: "Не прикасайся ко мне", дело се должно быть рассмотрено в ее квартале, и, если она блюла себя и греха не совершала, а ее муж "гулял" и очень ее унижал, эта женщина не имеет вины: она может забрать свое приданое и уйти в дом своего отца. Если она не блюла себя, "гуляла", дом свой разоряла и унижала своего мужа, эту женщину должны бросить в воду" (перевод В. А. Якобсона).>. Но если муж говорит то же самое жене, он должен всего-навсего уплатить ей определенную меру серебра. Его в реку никто не бросает.

– Старо как мир, - сказала Элис Каннингэм.
– Для мужчин один закон, для женщин - другой.

– Женщины, конечно, больше внимания придают денежной стороне, задумчиво произнес профессор.
– Знаете, - добавил он, - мне здесь нравится. Я тут часто бываю, и притом бесплатно. Благодаря графине - очень мило с ее стороны... Как она говорит, за мои советы относительно интерьера. На самом деле я здесь ни при чем - я понятия не имел, зачем она задает мне вопросы и, разумеется, и она и художник все перепутали. Надеюсь, никто не узнает, что я имею хоть какое-то отношение к этому убожеству. Я такого не переживу. Но женщина она замечательная и чем-то похожа на вавилонянку. Видите ли, вавилонянки прекрасно вели торговые и хозяйственные дела...

Слова профессора потонули в общем гуле. Откуда-то донеслось слово "Полиция", женщины повскакали с мест, началось столпотворение. Выключился свет, стала тускнеть и электрическая жаровня.

На фоне всеобщего переполоха профессор продолжал невозмутимо цитировать Законы Хаммурапи.

Когда электричество зажглось вновь, Пуаро уже поднимался по широким пологим ступеням. Полицейские у входа отдали ему честь, он вышел наружу и свернул за угол.

Там, прислонившись к стене, стоял дурно пахнущий красноносый человечек.

– Вот он я, командир, - заявил он озабоченным сиплым шепотом.
– Ну что, я пошел?

– Да, действуйте.

– Чего-то фараонов вокруг до черта...

– Все в порядке. Они о вас предупреждены.

– Так чего, они встревать не будут?

– Не будут. Вы уверены, что сумеете сделать то, что от вас требуется? Пес огромный и свирепый.

– Мне он не страшен, - заверил человечек.
– У меня тут кое-что припасено. Любой пес за мной хоть в преисподнюю отправится!

– В данном случае ваша задача - вывести его из преисподней, - уточнил Пуаро.

6

Ранним утром зазвонил телефон. Пуаро снял трубку.

– Вы просили позвонить, - услышал он голос Джеппа.

– Да, конечно. Eh bien <Так что же? (фр.)>?

– Зелья нет. Нашли только изумруды.

– И где же?

– У профессора Лискерда в кармане.

– У профессора Лискерда?

– Что, не верится? Честно говоря, я и сам в растерянности. Он обомлел, глаза на лоб вылезли, твердит, что понятия не имеет, как они попали к нему в карман, - и я, черт возьми, думаю, что это чистая правда! Вареско легко мог в темноте подсунуть ему камешки. Никогда не поверю, чтобы Лискерд впутался в такие дела. Он состоит во всех этих высоколобых обществах и даже Британский музей консультирует, а деньги тратит только на книги, и то на такую рухлядь, что в руки взять противно. Нет, он сюда не вписывается. Я начинаю думать, что мы промахнулись - в клубе наркотиков никогда и не было.

– Были, друг мой, были, и как раз этой ночью. Скажите, а через потайную дверь никто не пытался выйти?

– Пытались, а как же. Принц Генрих Сканденбергский со своим конюшим он только вчера прибыл в Англию. Ивенс, член кабинета, - трудно быть лейбористским министром, шаг в сторону - и пропал! До прожигающих жизнь министров-консерваторов публике дела нет - считается, что они гуляют на свои, но стоит лейбористу засветиться, как налогоплательщики встают на дыбы и начинают вопить про народные денежки - и где-то они правы. Последней была леди Беатрис Вайнер - она послезавтра выходит замуж за этого зануду, молодого герцога Леоминстерского. Не думаю, чтобы кто-то из них имел отношение к наркотикам.

– Чутье вас не обманывает. Тем не менее наркотики в клубе были и кто-то их оттуда вынес.

– И кто же?

– Я, mon ami, - мягко произнес Пуаро.

Он едва успел повесить трубку, из которой доносилось невнятное рычанье Джеппа, как в прихожей раздался звонок. Пуаро отворил парадную дверь, и в нее вплыла графиня Росакова.

– Не были бы мы, увы, такими развалинами, - воскликнула она, - этот ранний визит считался бы крайне неприличным! Что ж, я пришла, как было сказано в вашей записке. За мной, кажется, шел полицейский, но он может подождать на улице. Так в чем же дело, друг мой?