– Не надо! – ответил Тумай, и по лесу вновь разнеслись глухие удары.

Вдруг Варвара вздрогнула, услышав вдали рычание.

– Толганя, что с тобой? – спросил муж.

– Ты разве ничего не слышишь?

– Нет.

– А ты, Тумай?

Тот вслушался в тихие звуки зимнего леса и прошептал по-мокшански: «Офта. Тялонь офта!» – а затем уже по-русски, специально для Дениса: «Шатун!»

Он быстро отвязал от седла пищаль и две рогатины.

– Толга, стрелять умеешь? – шёпотом спросил он.

– Из лука, – ответила Варвара, тоже едва слышно.

– Тогда просто стой и не отходи от коня.

Тумай взялся за древко рогатины, крест-накрест обмотанное засаленными кожаными ремешками.

– А ты, Денясь, рогатиной можешь орудовать?

– Приходилось, но нечасто.

Ветер дул со стороны зверя. Все трое надеялись, что он их не учует и обойдёт… но тут с перепугу заржал жеребец.

Сразу же послышались медвежий рёв и треск валежника – и вскоре между стволами деревьев показалась тёмная мохнатая туша. Медведь нёсся прямо на коня.

Тумай встал между зверем и жеребцом, воткнул в листву блестящее перо рогатины и вдруг… задрожал и закрыл рукой глаза. Денис в недоумении посмотрел на него.

Медведь, почуяв страх охотника, опустил голову и бросился на него, стремясь сбить с ног. Когда он был всего в двух-трёх шагах от Тумая, тот отскочил в сторону и резким ударом вонзил перо рогатины зверю в грудь.

Медведь махал лапами, стараясь достать когтями Тумая, но тот крепко держал копьё. Денис схватил вторую рогатину, ударил зверя сбоку и навалился на древко, чтобы вогнать перо как можно глубже.

Медведь, однако, не сдавался. Тут опомнилась Варвара, подняла топор, подбежала к шатуну, размахнулась и попала ему точно по голове. Тот сразу обмяк, и тогда она вторым ударом раскроила ему череп…

Три человека с шапками в руках обступили убитого зверя.

– Прости нас, офта! – печально произнёс Тумай. – Мы не хотели тебя убивать. Пусть твоя вайме расскажет об этом собратьям.

– Благородный зверь, прости нас! – повторила за ним Варвара сначала по-мокшански, а затем по-русски, специально для Дениса: – Это как отца убить. Все люди – дети офта.

– Люди – потомки медведей? – изумился Денис.

– Его вайме, – со слезами на глазах ответила Варвара. – Такая же, как моя вайме и как твоя вайме…

Тумай постарался её утешить:

– Не кори себя. Убить зимнего медведя не так страшно, как летнего. Шатуны не доживают до весны. Если бы мы его не убили, он умер бы в мучениях. Помолимся Вирь-аве. Пой, Толганя!

По зимнему лесу разнеслись звуки высокого, нежного и мощного голоса, а затем вновь раздались удары ледового лома. Тумай и Денис по очереди работали пешнёй и, наконец, вытащили из барсучьей норы покрытые лёгкой ржавчиной сабли, пищаль, мешочек с полными серебром кошелями и деревянный ларчик с утиными лапками. Варвара жадно вцепилась в него, будто он был сделан не дерева и железа, а из золота и самоцветов.

– Твой подарок, Денясь! – прошептала она, гладя грязную и мокрую крышку сундучка.

Мужчины привязали сабли к своим поясам, а рогатины и пищали к седлу – и потащили тушу медведя к саням. Варвара шла за ними, одной рукой держа ларец, а другой ведя под уздцы коня.

Возле священного дуба все трое погрузили мёртвого шатуна на сани, сами сели рядом с ним – и жеребец потащил повозку в сторону Челновой.

Волки им, к счастью, не встретились. То ли Дева леса уберегла, то ли просто повезло.

Инжаня нисколько не удивилась, увидев труп шатуна.

– Кто ж убил медведя? – поинтересовалась она у Тумая.

– Толга, – ответил тот. – Но мы с Денисом помогали ей, конечно.

– Наша Келу! – восхищённо улыбнулся Офтай. – Наша Келуня!

Тумай и Денис взяли зверя за лапы и сбросили на снег.

Инжаня склонилась над мёртвым медведем, молча постояла так минуту-другую, а затем сказала:

– Его жёлчь получит Толга. Дочь оз-авы из Лайме знает, что с ней делать. Лапы, шкура и череп тоже достанутся ей. Мясо будет есть вся деревня. Это придаст нашим людям медвежью силу и храбрость. Приступай к разделке туши, Тумай!

Тот выхватил из ножен длинный охотничий нож и присел на корточки рядом с погибшим зверем. Денис и Варвара отнесли домой обе сабли, пищаль, шкатулку и серебро, положили всё под печку и вернулись. Тем временем зятья Офтая притащили две треноги и два котла, напомнили их водой, развели под ними костры и, немного отдохнув, прикатили два бочонка с позой.