– Поглядим, – обиженно ответила жена, складывая копытца в лукошко. – Положи голяшки в котёл и разведи опять костёр.

Варвара развесила в хлеве копытца и вернулась к котлу. Она порезала свиные лёгкие и печень, а когда сварились голяшки, срезала с костей мясо, перемешала его с ливером и бросила назад в кипящую воду. Денис тем временем почистил морковь, лук и репу.

Уже начало темнеть, когда Варвара она попросила мужа поставить в печь сковороду с варёной свиной головой.

– Зачем? Что это будет за яство? – полюбопытствовал Денис.

– Тувонь-шкай! Свиной бог…

«Больше сегодня дел не будет», – с облегчением вздохнула Варвара и в сенях наклонилась над кадкой с водой, чтобы умыться. Вместо своего отражения она увидела Ведь-аву в печальном свадебном платье.

Глава 30. Свадьба владычицы воды

Согласно древнему обычаю Ведь-ава перед свадьбой рыдала неделю. Вместе с ней плакали тучи, проплывающие над Вельдемановом. Село захлёбывалось в ливне, который не прекращался ни на час. Дороги так раскисли, что местные жители забыли дорогу к своим бортным угожьям. Их пчёлы сидели в нешкопарях, не летали за нектаром и не запасали мёд. Крестьяне не выводили на выпас коз и овец, не ходили на полевые работы.

В один из таких сырых дней Мина надел высокие сапоги и пешком добрался до церкви, чтобы исповедоваться.

– За что тебя, Минка, черемисом прозвали? – вновь спросил его отец Афанасий.

– Грешен я, святой отец! В том, что Марё из отчего дома умыкнул, грешен. В том, что хозяйство запустил, грешен. Во многом грешен, но не колдовал я! Вот тебе крест, не колдовал!

– «Марё», говоришь, умыкнул? – ухмыльнулся священник.

– Да.

– Я позавчера её крестил. Только тогда она и стала Мариам, а до того иначе звалась. Как?

– Нуууу… – замялся жених, не сообразив, что ответить.

– Знаю, на ком ты женишься. Вот и скажи, какими чарами ты такую невесту приворожил.

Жених так оторопел, что не смог произнести ни звука.

– Ладно, не буду тебя пытать, – примирительно сказал отец Афанасий. – Сейчас отпускаю твои грехи, раб Божий Мина! А уж кто дальше будет тебе их прощать, не знаю. Может, Господь наш, а может, и Ведь-ава.

– Как ты всё прознал, святой отец? – вырвалось у Мины.

– Мне ли было не узнать Деву воды? Я ей столько жертв принёс на керемети! – усмехнулся поп. – Ладно, Минка. Теперь о деле поговорим. Урьвалине у Марё есть. А вот кто будет над твоей головой держать венец? Кто станет твоим уредевом[1]?

– Кто-нибудь из соседей.

– Ну-ну… Ищи! Может, и обрящешь.

Однако никто не согласился стать Мининым дружкой, и, исходив всё село, Мина в отчаянии вернулся домой.

– Не смог найти уредева? – спросила его Дева леса. – Я найду! Ходил ли ты к тому мужику, который хотел меня потискать? Сдаётся мне, что за чарку хлебного вина он согласится.

– Егорь? Какой из него уредев? – расхохотался Мина. – Сможет ли он удержать венец над моей головой? Не напьётся к тому времени? А как распоряжаться на свадьбе будет?

– Ему это и не потребуется. Я всё подготовлю. Расскажи-ка, где он живёт.

– Недалеко, – ответил жених. – Пойдёшь налево. Через два дома будет улочка. Потом ещё три дома минуешь, а там увидишь самый ветхий дом на селе. Его ни с каким другим не перепутаешь.

Вирь-ава нарядилась и отправилась к Егору с кувшином позы в руках. Зайти решила издалека.

– Не забыл меня, Ёгорь? – спросила она.

– Урьвалине Марё? – вспомнил пьяница. – Как же, как же…

– Всё ещё мечтаешь обо мне?

– О такой редкостной? Как же, как же…

– Становись Мининым уредевом, тогда у нас будет повод пообщаться.

– Это ж хлопотно… – вздохнул Егор.

– Делать тебе, Ёгорь, не надо будет ничего. Всё подготовлю я. Даже наливать тебе стану. Сколько пожелаешь!

– Вот это по мне.

Наутро он пришёл в дом Мины. Вирь-ава представила его жениху и невесте.