Банник тут же защитил своего господина и отбил Барабашку веником в сторону Тихомира. Княжеский банник тоже был расторопен и тоже нанес по Барабашке подобный удар. Так они и перебрасывали нечистое чудище с одной стороны гостиной в другую. Пока банник, что стоял рядом с Тихомиром не подвернул ногу, пропустив удар. Барабашка пролетел мимо веника. Он впился прямо в грудь Тихомиру. Тот закричал от боли и упал. Барабашка отпрянул от стонавшего князя, разворошил в щепки пол и скрылся в подвале.

Велизарий подошел к поверженному врагу, тот еще дышал, но рана была смертельной.

— Я никогда не был клятвопреступником и самозванцем, — тихим голосом сказал умирающий князь. — Все о чем, я жалею, что струсил тогда… двадцать лет назад.

— Меня не интересует твое далекое прошлое, — холодно произнес Велизарий. — Мне хватит того, что ты нарушил данное мне обещание…

— Это совсем не так… — откашлялся Тихомир. — Точнее не совсем так…

— Что ты имеешь ввиду? — заинтересовался Велизарий.

— Нильмера сама меня попросила сосватать ее кому-нибудь другому…

— Не ври мне хотя бы перед смертью! — загорелся Велизарий.

— Все… эти слухи… про твои похождения с развратными девками… на пирах у Атиллы… И Эрнак… — Тихомир сделал последний вздох и почил.

— Что Эрнак?! Что Эрнак?! Говори, он ее заколдовал?! — начал трясти бездыханное тело Велизарий, пока гнев не прошел и стало понятно, что Тихомир мертв. Он закрыл ему глаза и пошел прочь из терема. Барабашка выполз из подвала, осмотрелся и снова стал громко бить по доскам.

Когда Велизарий вышел на улицу, буря уже прекратилась. Стояла ясная зимняя ночь, с месяцем и тусклыми звездами. Он бросил быстрый взгляд на пленников, которых выставили в ряд на улице с красочными теремами и пошел по заметенной дороге дальше.

— Извините, достопочтенный князь, — обратились к нему разом двое лучников, догнавшие его впопыхах. По их внешнему виду, было похоже, что они из разбойников.

— Чего вам?

Старший из них немного помялся, но затем начал говорить:

— Вы не сказали, что нам с пленниками делать? Среди них есть один, говорит что зовут его Млад и он княжеский сын.

Велизарий посмотрел на разбойников и холодно произнес:

— Делайте с ними, что хотите.

— Даже в рабство продать разрешаете?

Велизарий вздохнул и на этот раз горячо, почти гневно сказал:

— Я же вам сказал! Делайте с ними что хотите! Они ваша добыча!

— Прошу меня простить князь, сперва не расслышал, — сказал старший разбойник и толкнув плечом младшего, быстро пошел в сторону пленника.

Велизарий смотрел на них недолго. Было слышно, как два разбойника тут же начали спорить друг с другом.

— Княжеского сынка, и еще троих пленников, я продам в рабство ведьме одной, — говорил старший.

— Какой еще ведьме?

— Живет за триста верст на север от Мережи!

— Это не про Маруху ли ты говоришь?

— Про нее самую.

— Зачем они интересно ей?

— А мне почем знать, главное что платит она золотом и зельями всякими!

Велизарий прошел по дороге чуть дальше. Он издали увидел Валамира, рассматривающего большой терем на краю пригорка. Крыша была завалена снегом, но по росписи на крыльце и выделке коньков он пожалуй ничуть не уступал княжескому.

— Можешь забирать себе, — похлопал Велизарий по плечу Валамира.

— А чей он?

— Твой.

— Я имею ввиду до меня.

— Жил в нем Светояр, а сейчас видать никого.

— А он точно не вернется? — насторожившись спросил Валамир.

— От Волколака, утащившего в лес, не возвращаются, — сказал Велизарий, немного скорбно.

Плинта медленно прочел письмо и неуклюже опустился на край деревянной скамьи, так, что она чуть не опрокинулась. Он выронил письмо из рук. Эдекон, стоявший неподалеку, поднял его и быстро пробежался глазами. На обоих нашла тишина. Первым ее прервал Эдекон, сказав:

— Значит Нильмера твоя нашлась.

— Громобой уже везет ее домой, — задумчиво произнес Плинта. — Нужно было помочь ее отцу.

Эдекон подвинул к столу деревянное кресло и уложив на него мягкую подушку сел рядом с князем. Он внимательно рассматривал перстни на своих пальцах, пытаясь устроить игру драгоценных камней, отразив их от света масляных светильников. Когда ничего не удалось скиф проговорил:

— Судя по мокрым листам, твоя жена плакала.

— Плакала? — тихо спросил Плинта и тут же взорвался: — А как же иначе?! Тихомир был ее отцом.