— Я пришёл проведать коллегу! — всё ещё надеясь на что-то, произнёс поднявшийся наконец Дубов. — А вы врываетесь в чужую квартиру и оскорбляете меня!

— Леночка, ты очень хочешь, чтобы господин э-э-э…

— Дубов, Дима.

— Ах, Дубов! Ах, вот оно что! Так это меняет дело! Так мне его оставить, Лен, или вышвырнуть вон?

— Вышвырнуть, Дмитрий, исключительно вон, — хлопая длинными ресницами, заявила Лена и картинно сделала шаг в сторону, освобождая проход к двери.

После чего Орлов схватил припозднившегося визитёра за воротник и с силой толкнул того к выходу, на ходу снимая с вешалки, которую сам месяц назад повесил на стену, дутую куртку ярко-красного цвета. Вот же гадёныш! Даже ботинки не снял, наследил наверняка в квартире! А у Лены ковёр светлый, пушистый, теперь чистить придётся.

— И запомни, Дубов, или как там тебя. Чтобы я тебя больше возле моей Лены не видел, ты понял? Увижу — ноги переломаю.

— Да кто вы такой? — возмущённо оглядывался Кирилл Матвеевич, лихорадочно соображая, как же ему теперь добраться до Двуреченска, он совершенно не рассчитывал на такое окончание вечера.

— Я её муж. Довольно или доказательства ещё нужны?

— Тебе, Журавлёва, с таким мужем работать у нас нельзя! — орал Дубов, быстро скатываясь по ступенькам. — Он же дикарь! Он же не понимает, что современные люди живут другими категориями.

Дмитрий хмыкнул и громко сказал вслед:

— Плыви, плыви, категория. А то догоню, ещё добавлю.

Он закрыл дверь и медленно повернулся. Лена стояла посреди коридора, держа ладошку у шеи. Помня тот страшный приступ и понимая, что он не сможет ей помочь, Дмитрий широко шагнул к ней и нежно взял её за плечи:

— Лена, что с тобой? Тебе плохо? Леночка!

Елена медленно покачала головой, улыбаясь и убирая руку:

— Всё хорошо, просто перенервничала немного.

Дмитрий мягко притянул её к себе и прошептал:

— Сильно испугалась? Не бойся, всё закончилось. А ты молодец! — вдруг сказал он, немного отстраняя Лену от себя: — Как ты на него бутылкой замахнулась! Кстати, откуда тут шампанское?

— Да он принёс! Мне сейчас не до спиртного, горло болит.

— Лен, я совсем забыл, мама тебе лекарства передала. Сейчас.

Он развернулся к комоду, на котором оставил пакет с препаратами, и Лена вдруг почувствовала себя такой одинокой, брошенной, замёрзшей, что молча обняла себя руками и пошла в комнату. Но не успела сделать и пары шагов, как вновь оказалась в тёплых и надёжных объятиях.

— Лена. Девочка моя. Я так скучал.

Она ощутила тёплое дыхание на макушке, мужские руки сжали её, прижимая к прохладной коже зимней куртки. Лена резко повернулась и жадно посмотрела Дмитрию в лицо.

— Я тоже, Дима, я так скучала! Я очень соскучилась, — она быстро целовала его губы, щёки, прикрытые глаза, срываясь, проглатывая слова, слоги, но Дмитрий слышал. Слышал каждое слово, каждый звук, вспоминая её там, в жаркой пустыне. — Я хочу… руки твои чувствовать, губы, чтобы ты показал… как скучал, как хотел, как мечтал обо мне. Димка, мне сейчас совсем не хочется нежности. Я хочу твоей силы. Чтобы все желания наши исполнились. Чтобы до боли, Дима… чтобы сил не было даже встать. Помнишь, как тогда? Лежать… целоваться… обниматься… и нашёптывать наши слова, о которых знаем только мы… Дима! Я так соскучилась… Иди ко мне…

Орлов одним движением снял куртку, легко подхватил Лену на руки и тихо прошептал её на ухо:

— Как же я мечтал увидеть тебя, любить, ласкать. Моя… моя девочка! Лена…

Утреннее яркое солнце заливало своим светом спальню. Орлов смеялся, опираясь спиной на подушку:

— Лен, мы это уже проходили, помнишь? Или ты специально это сделала, а?

Елена прогнулась, улыбаясь и корча рожицы, уходя от захвата сильных мужских рук.

— Ах ты хулиганка! — Дмитрий рванулся вперёд и перехватил любимую за талию. Лена возмущённо завизжала, но оказавшись под мужчиной, вдруг затихла и посмотрела ему в лицо. Он опёрся на локти, удерживая тяжесть своего тела, и нежно взял её лицо в ладони, внимательно всматриваясь в родные голубые глаза. — Как же долго я тебя искал, как же долго, Лена. Я… люблю тебя, Элли Виардо. Я не успел сказать тебе это тогда, прости меня. Но сейчас я хочу, чтобы мы попробовали бы жить вместе.

Лена наморщила лоб, вздохнула и открыла рот, но не успела сказать ни слова. Дмитрий прижал её к постели и поцеловал. Она пыталась вырваться, что-то сказать, но он крепко держал её и не позволял произнести ни звука, будто боялся, что она откажется, опять исчезнет, что он останется снова один.

— Дима, Дима, подожди, — сдавленно прошептала Лена, пытаясь своей ладошкой защитить свои губы от мужского рта. — Послушай меня, Дима. Я тоже люблю тебя, слышишь? И я согласна на всё, лишь бы быть с тобой. Где угодно, кем угодно. Пока не надоем… пока не прогонишь. Я люблю тебя, слышишь? Люблю.

Орлов часто заморгал и вдруг зарылся носом в её спутанные волосы, вдыхая её аромат, и тихо прошептал:

— Знаешь, это стоило того, чтобы пройти через пустыню. Как хорошо, что ты оказалась в том госпитале.

Но Лена неожиданно напряглась, немного отворачиваясь в сторону. Орлов поднял голову и спросил:

— Лена, я чего-то не знаю?

Она прикрыла на мгновение глаза, а затем спокойно сказала:

— Дим, я была в госпитале, когда его разбомбили. Я и ещё несколько человек. Они все погибли, Дима. Я выжила только благодаря счастливой случайности, меня завалило бетонными плитами. Но…