Вспомнив, что в такие моменты ее спасало творчество, Васелена попросила у бабушки ненужные тряпки, солому, деревяшки — и начала вырезать кукол. Сначала заставила позировать дива в человеческом обличье. Чтобы бабушке помогать по дому, русалка накормила куклу Елены прекрасной и велела всё прибрать, есть приготовить, дорожки подмести, цветы и овощи посадить, прополоть огород, помыть окна. Кукла скрылась в доме, а Васелена принялась из тесемочек плести куклу дива. Она смотрела на него и трудилась часами, пока ноги кровью истекали. Бабушка вздыхала, причитала, всё пыталась ноги девы перевязывать.

А русалка опять вспоминала принца, как они сидели вдвоем на берегу и первым делом строили замки из песка, а потом собирали водоросли и плели кукол. Сейчас она тоже себя ощущала на родном берегу и занималась рукоделием, но проще всего было делать тряпичных кукол. Она с дивом закончила за три часа. Вскоре соседские дети прознали про кукольницу и стали приходить с родителями к дому бабушки, прося подождать готовых изделий. Чем дольше Васелена работала, тем ловчее и быстрее удавалось ей мастерить кукол. Больше всего русалка любила вырезать их из деревьев. Она копировала лица детей и накладывала защитные чары. Так за три дня из-под ее рук вышло двенадцать тряпичных кукол и три деревянных. Она все их распродала.

Наконец ноги перестали болеть и кровоточить, и Васелена молвила:

— Мне отец сказал, что, когда мне восемнадцать стукнет, крови больше не будет, только боль. Я вот даже не знаю, что хуже. — Она улыбнулась диву.

— Я считаю, что это жестоко. Но, как говорил Волос, за всё есть своя плата, — ответил Волчий.

— И отец мой так говорит. Всё, можем отправляться к Бабе-яге. У меня в запасе седмица, дальше мне опять нужно будет в море, — предупредила русалка, и див быстро собрался, перекинулся в волка и безапелляционно заявил, что она поедет на нём верхом, мол, так они быстрее достигнут леса.

Но не успели они половину деревни преодолеть, как силой повеяло, воздух чужой магией напитался. Див нервно хвостом забил, вертя головой и нюхая воздух. Прямо по дороге шел старик. По коже русалки словно песком прошлись, она ощутила близкую магию, и волнами в душе начал подниматься страх. Васелена решила, что сам Кощей за ней явился, чтобы покарать за побег. Она лихорадочно думала, что сможет ему противопоставить. Когда русалка взяла себя в руки и решительно посмотрела в глаза Кощея, поняла, что глубоко ошиблась: у бессмертного другие глаза, а эти пламенем Тартара горели, ощущала она от них недюжинную опасность. Осталось осознать, чем опасно пламя в глазах чужака. «Как-то легко он одет, рубашка в серую линию да штаны, а в воздухе изморозь стоит», — подумала она и накинула щит на себя и друзей, готовясь ко всему, но всё равно оказалась совершенно неготовой.

Глянул старик на дом — и его след простыл, словно просто убрали его или сделали невидимым. Куда бы незнакомец ни смотрел, всё бесследно пропадало: растения, звери, камень, как земля только стоять осталась… Васелена ощутила, как ядовитыми змеями жалил душу страх, с такой силой она не сталкивалась. Даже слышать не слышала о таких возможностях. Когти русалки впились в кожу, нервы были натянуты как тетива.

Дива пробрала дрожь, он ускорил бег, но не успел скрыться: взор Ховала обратился на них. Волк словно в воздухе замер. Васелена едва успела зеркальный щит из воды поставить. Взгляд Ховала коснулся щита, и он исчез, следом за ним трещинами пошел второй. Океанская жительница спрыгнула с волка, и второй щит лопнул. Тогда она пришла в неистовство, но не успела ничего предпринять: засияли руны Волоса, окутывая учеников личной защитой. Они похожи стали на существ, находящихся в золотом облаке защиты. Глаза Ховала расширились от удивления, он не мог поверить тому, что видит.

— Ученики Велеса? — прошептал он одними губами, злость схлынула, а русалка, тут же осмелев, выкрикнула:

— Дальше не пройдешь! — Она мобилизовала всю мощь организма, и ее сила окутала ее, словно метель деревья. Первым появилось дыхание смерти, и Васелена направила его на Ховала, вкладывая как можно больше маны. Смерть обволакивала океанскую деву, как сари укрывает дитя, взгляд Васелены изменился, в глазах поселился загробный холод, он стал разрастаться, вбирая в себя весь холод Нави. Заморская русалка поставила огромный щит, будто оплетенный несколькими слоями шали, и продолжила колдовать. Наконец к силе присоединился голос, и Васелена запела. Еще никому не удавалось устоять перед ее тембром, она на глазах преобразовывалась в божество — такая мощь исходила из нее, вот только по силам ей до богини было далеко.

Взгляд старика стал завороженным, и он тряхнул головой, прогоняя наваждение. А голос русалки креп, она стояла в центре бури смерти. Пошел снег, который вбирал в себя всё живое, и Ховала пришел в восторг и ярость. Он ударил посохом — кусок земли исчез, и из возникшего провала вырвалось пламя земли, заслонив старика от пут смерти. Он побледнел и вспотел. «Сила ее и так велика, а еще эта защита Бога…» — мысленно ворчал он. Ховала стал невидимым, обогнул компанию из русалки, кота и дива, который оклемался и пытался утащить Васелену прочь.

Старик снова ударил посохом, из глаз выплеснулось черное пламя, оно разрослось, превращая остатки деревни в ничто, даже бегущих жителей оно не пожалело. Когда всё стихло, полубог на миг явил себя и, посмотрев в глаза русалки, сказал:

— Я тебя не трону, дева, только потому, что ты смелость не дюжую проявила, и твои друзья останутся целы, не за ними я пришел! — И Ховала пропал, будто ничего и не было.

Океанская дева не могла поверить глазам: местность выглядела так, словно деревни здесь отродясь не существовало. Дива всё еще била дрожь, кот до крови впился в плечи русалки, таращась по сторонам выпученными глазами. Температура вокруг упала на несколько сот градусов, Васелена стучала зубами, снег скрипел под ногами. Как кот на нее забрался — она не почувствовала, даже сейчас замерзла настолько, что когти-кинжалы не ощущались, губы девы посинели.