За спиной княгини стояла молчаливая Чеслава. На нее отрок старался тоже пореже поглядывать. А то вспыхивало что-то горячее внутри, начинало колоть. Как вспоминал, как повязку она ему меняла, так все, считай, ничего не разумел, перед собой ничего не видел.

Его, Горазда, побратим, с которым он не чаял снова свидеться, сидел подле отца, с другой стороны от Рогнеды, поближе к концу длинного стола. К еде да питью Бажен Храбрович не притрагивался. Немудрено. Не так он оголодал, как брат с сестрой, которые долго скитались сперва по своему княжеству, чтобы сбежать от проклятых хазар, а после и по чужим землям, страшась выдать себя да открыться первому встречному.

Горазда же в горницу кликнул сам князь. Девок да холопов прогнали, вот и подливал иногда отрок мужам теплый хмельной мед. Токмо нечасто нынче пустели у них кубки.

Ярослав Мстиславич всячески его привечал, как вернулся он в княжий терем. Ни словом, ни делом не показывал, что недоволен им, что подвел его Горазд, не сдюжив исполнить то, что было велено. Да еще так глупо княжичу Святополка на глаза попался! Словно не отрок он, а дитя неумелое.

Князь на него не осерчал, никак не наказал. А Горазду все одно — было тошно. Лучше бы выпорол. Он-то знал себя виноватым, и было этого довольно.

— ... вот так, — сказал тем временем Желан Некрасович и замолчал.

Уже о многом было переговорено и многое рассказано. Как напали хазары на далекий степной терем. Как его с братом и сестрой увели прочь с подворья верные отцовские люди. Как посадили на лошадей, дали в охрану нескольких кметей и велели скакать на север. Как настигли их спустя время хазары и как взяли в полон одного из дружинников, а трех других смертельно ранили. Как от лихоманки умер его старший брат и отцовский наследник. Как они с сестрой скитались сперва по своему княжеству и сторонились широких дорог, чтобы никак себя не выдать и не попасться на глаза хазарам, коли те пустили по их следу еще одну погоню. Как они натерпелись за все то время, пока, милостью Перуна, не встретили случайно отряд воеводы Храбра, который возвращался в родное княжество и ни о чем еще не ведал.

На осиротевшего мальчишку, сделавшегося разом князем без княжества да терема, было больно смотреть. И он, и сестра его осунулись за время своих мытарств, похудели до выпирающих костей. У Желана, казалось, на лице токмо и остались горящие жгучей ненавистью глаза, а больше и ничего. Да и ненависть та... тлела без особых сил. Он даже не плакал уже; давно выплакал все слезы. Когда брел под дождем да под палящим солнцем, ночевал под открытым небом, воровал еду. Когда забрасывал сухой землей тело старшего брата, потому как иначе не мог его похоронить.

— Я... — Желан запнулся и прочистил горло, чтобы говорить увереннее. Он с усилием отодвинул в сторону пустую миску и посмотрел князю Ярославу в глаза. — Я прошу у тебя крова и защиты, родич.

Звенислава Вышатовна подле него подавила очередной всхлип и впилась блестящими, покрасневшими глазами в мужа. Тот молчал, рассматривая мальчика-князя перед собой, и под его внимательным взглядом Желан еще пуще распрямлял спину.

В этой тяжелой, давящей тишине воевода Храбр медленно, с трудом поднялся с лавки, хоть и не был ранен, и, обойдя стол, остановился за спиной Желана и положил ладонь ему на плечо. Следом за отцом на ноги подорвался и Бажен. Выглядел Храбр Турворович постаревшим на много, много зим. Волосы и бороду побила седина. Горазд припомнил, как воевода рассказывал о детишках да жене, что ждали его дома, в далеком степном тереме. Он-то все чаял поскорее покинуть Ладогу да вернуться в свое княжество. Стало быть, не успел. Не свиделись. В плотно сомкнутых его губах, в новых морщинах в уголках глаз навсегда поселилось горе.

— Нас немного осталось, князь Ярослав Мстиславич, — сказал Храбр Турворович, тяжело роняя слова. Они давались ему нелегко. — Но все, которые есть — мы твои.

Воевода развязал ремешки на ножнах, снял их с воинского пояса и положил на пол перед князем — острием меча в сторону. Сам он при этом опустился на одно колено, склонив голову. Не промедлив ни мгновения, Бажен в точности повторил его действия и замер рядом с отцом.

Желан же, видя все это, вскочил на ноги, растерянный и взволнованный. По его мечущемуся взгляду Горазд понял, что тот не ведает, что делать да что говорить. Также опустить на колени? Поклясться в верности? Мальчишка посмотрел на склонившегося воеводу, которого не мог называть своим, ведь тот служил его отцу, а Желан не до конца осознавал, что отец умер, как и старший брат, и князь нынче он. После он взглянул на настоящего, взаправдашнего князя. Его зятя, мужа его сестры.

Ярослав встал с лавки, оттолкнувшись широкими ладонями от стола, и поднял с пола ножны воеводы.

— Встань, Храбр Турворович, — сказал он тихо, протягивая ему ножны, — не передо мной тебе склоняться, — и он едва заметно повел головой в сторону, где замер Желан.

Повисшую тишину нарушил короткий, задушенный всхлип. Княгиня Звенислава порывисто прижала ладони ко рту, пытаясь подавить рвущиеся изнутри рыдания.

— А хазары заплатят за то, что они сотворили, — добавил Ярослав и посмотрел Желану в глаза. — Родич.

Мальчишка поступил совсем не по-княжески. Но едва ли кто-то смог бы его укорить, когда он стремительно шагнул вперед и щекой впечатался Ярославу Мстиславичу в грудь, обняв его здоровой рукой изо всех сил. Сломанную он берег. Не ожидавший этого князь самую малость опешил, но вскоре одной рукой сжал Желану плечо, а другой пару раз провел по спутанным волосам у него на затылке. Он склонился и что-то шепнул мальчишке на ухо, и тот согласно закивал и первым отстранился, отступив назад. Он провел рукавом грязной рубахи по щеке, словно что-то стирал, и Горазд поспешно отвел взгляд. Кто будет винить мальчишку за слезы?..