— Да пес их, выродков, разберет.

Ярослав скривился. Числом его отряд, может, и не уступал наемникам с Севера, но вот по воинскому умению те их превосходили. Князь оставил старшую дружину в тереме на Ладоге, взял с собой лишь молодшую — потешиться, проехаться по соседним княжествам. Не раз он уже пожалел о своем решении, хоть и не должно князю жалеть и сомневаться. Нужно было послушать, что советовали ему воеводы и — диво — бояре.

Были они едины в том, что следует князю поехать вместе со старшей гридью. Путь предстоит ему неблизкий да по чужим княжествам, да мимо Степи. Был со всеми у Ярослава нынче мир, то правда, но сколь хрупок тот мир, сколь мало нужно, чтобы нарушить его…

Да что нынче говорить! Сделал, как сделал. Может, будет в другой раз мудрее, коли случай выдастся.

Когда подле князя и воеводы собрались кмети, Ярослав велел сложить костер поближе к ручью, а навесы и палатки выставить перед костром полукругом, чтобы ручей помешал обойти их со спины. Дружина поглядывала на князя удивленно, но все молчали. Глупых и праздных вопросов никто не задавал.

— Двух дозорных подальше от лагеря поставим. Тут и тут, — Ярослав махнул рукой поочередно в две разных стороны. — Кричите ночной птицей, коли что услышите.

Когда Горазд вместе со всеми принялся тянуть палочки, чтобы решить, кому отправляться в дозор, князь остановил его:

— Ты останешься при мне.

Вспыхнув, мальчишка посмотрел на него ошеломленно и самую малость обиженно. Но князю не перечили, потому он смолчал, проглотив обиду. Тем временем, в дозоре выпало стоять отроку Вышате и кметю Гостомыслу. Горазд проводил их больным взглядом.

— Что, княже, ждешь нынче незваных гостей? — к ним в мокрой рубахе подошел воевода Некраса Володимировича Храбр. Его сын, Бажен, держался чуть позади отца.

По лицу и шее воеводы стекали крупные капли воды. Успел ополоснуться в ручье после долгого дня верхом по дорожной пыли.

— Жду, Храбр Турворович, — Ярослав кивнул и расстегнул застежку плаща, закатал повыше рукава рубахи.

Окунуться в ручей при виде посвежевшего воеводы хотелось нестерпимо.

— Принеси водицы, — тихо попросил крутившегося подле Горазда.

Хотя бы смоет пыль и пот с лица.

— Мне тоже их рожи по нраву не пришлись! Но мы превосходим их числом, — воевода Храбр небрежно пожал плечами. — Мы им не по зубам. А они не глупцы, не станут нападать.

— Ба-а-а, — протянул со смехом дядька Крут. — По всему понятно, не видал ты, каковы наемники в бою, воевода. Иначе б так не бахвалился.

— Мы, в Степи, такое видали, что ваши вмерзшие в снег вояки…

Воевода Храбр не успел договорить: князь вскинул руку вверх и недовольно поглядел на обоих.

— Рассудка вы оба лишились что ли, не пойму. После собачиться будете. Нынче же расставьте по лагерю людей. Женщины пусть ночуют подле костра. Их пустую повозку отгоните подальше к самому краю навесов.

Недовольно поглядев друг на друга, оба воеводы отправились исполнять приказы князя. Уже сделав пару шагов, Храбр Турворович остановился и обернулся к Ярославу.

— Что с княжной делать станем?

— А что с ней? Со всеми будет пусть, у костра, — тот недоуменно поглядел на него.

Крут ушел вперед, не став дожидаться чужого воеводу. Мимо него сновали, торопясь, кмети и отроки. Споро расставлялись палатки и раскрывались навесы, звучал вокруг негромкий перезвон железных колец: гридь вздевала кольчуги.

— С кем не поделил дорогу твой князь, воевода? Неужто с гостями не разошелся?

Дядька Крут был готов поклясться перуновым колесом, что знахарка возникла на его пути из ниоткуда. Вот токмо-токмо ее не было, моргнул — и уже стоит, скрестив на груди руки, смотрит на него, как смотрит мать на провинившееся дитя. Того и гляди, обвинять начнет!

— Наш князь дорогу ни с кем и не делит, — пробурчал в ответ воевода.

Зима Ингваровна улыбнулась, приподняв брови: стало быть, так значит?.. Ей на лоб упали две пряди, выбившиеся из-под платка, которым она подвязала на голове свои длинные косы.

— Говорила я, что пригожусь князю, но и помыслить не могла, что столь скоро, — знахарка покачала головой и остановила случайно подвернувшегося под руку кметя. Тот держал в руках свёрнутый навес.

— Не подсобишь мне, сынок? Горшочки и мешочки из повозки принести.

Выслушав госпожу Зиму, кметь повернулся к воеводе. Дядька Крут кивнул: делай, мол, как велено.

Хоть и подле костра, а вечеряли в тот день наскоро. Сготовили жидкую похлебку, так еще и не доварили. Отроки, что с них взять. Пока все в молчании скребли ложками по котелку, воевода нет-нет да и поглядывал на притихших, сбившихся в кучу женщин. То ли тетка, то ли сестра жены Некраса Володимировича выглядела так, словно вот-вот намеревалась рухнуть на землю без сознания. Серое от страха лицо, поджатые в тонкую нитку губы, насупленный взгляд из-под бровей. Верно, она уже прокляла день, когда согласилась на просьбу тетки-сестры приглядеть за княжной в пути.