Как бы узнать, что на самом деле случилось в ту ночь?

Или сейчас уже не важно, важно — где он есть и как отсюда выбраться?

И возможно ли вообще выбраться — или он в таком месте, где только сгнить со временем, и всё?

Ладно, нужно пробовать хоть что-то делать, вот Серафима бы уже несомненно придумала сотню вариантов спасения и ещё один. А он чем хуже? Она, конечно, в том своём другом мире многое видела, но и он здесь — ничуть не меньше!

Для начала — что там с магической силой? А всё хорошо. Интересно, получится ли изничтожить верёвку на руках? Будь она живая, или наоборот, уже не живая, это было бы легко. Но это вещь, а не существо, вещь не разрушишь так просто и не воскресишь, если её разрушил кто-то иной.

Так, а что ещё можно сделать? Например, осветить это место?

Осветить вышло всего лишь со второго раза, связанные руки плохо слушались. Но Хьюго упорный, да и времени у него, похоже, много. Свет показал каменный мешок — серые стены из больших блоков, как во всех замках в этой части страны. На полу немного соломы, и только, даже никакого отхожего ведра ему не выдали. Потолок высокий, под ним есть окошко, маленькое, до него не добраться никак.

И что это за королевские палаты?

Он поднялся — ноги держат, уже хорошо. Голову немного ведёт, ну да и ладно, справится как-нибудь, чай, не девица. Ноги не были связаны, и это тоже хорошо. Или его похитители рассчитывали на то, что он никогда отсюда не выберется, или почему-то считали, что он не представляет угрозы. Разберёмся. Наверное, сюда придут? Вряд ли его сюда бросили, чтобы забыть навсегда?

Так, руки. Будь он огненным магом, сжёг бы верёвку и всё. Его сила для такого не предназначена. Но Эдрик с малолетства им всем говорил, что любой силой можно сделать, что угодно, просто нужно понять, как. Сила — это в любом случае сила, и раз она дана, ею следует пользоваться. Значит…

Если попробовать обратить этот неодушевлённый предмет в прах, например. Никогда так не делал, но вдруг можно?

Он не сразу, но разобрался. Прах осыпался, можно было размять запястья и пальцы. А если к нему сюда придут — сотворить иллюзию, пусть думают, что он по-прежнему связан.

Дальше Хьюго шёл вдоль стен и осматривал камни, надеясь получить хоть какую-то подсказку. Где он находится и чего ему ждать?

Подсказка пришла неожиданно. У самой двери он не сразу, но увидел выцарапанную на камне надпись — «все, кого предал ты, в судный час придут за тобой».

Надписи этой было уже лет так пятьсот, и сделал её младший сын тогдашнего графа Мерсийского, брошенный в темницу по ложному обвинению. Его оболгал старший брат, потому что не хотел делить наследство и отцовскую любовь. Когда открылась правда, узник уже был мёртв, но он вернулся нежитью и забрал с собой обидчика. Сын уведённого поклялся всегда править по справедливости, и всем наследникам графов Мерсийских было велено учить поэму о двух братьях наизусть.

И о чём же это нам говорит?

Первое — Хьюго в Мерсийском замке.

А второе — кто-то плохо учил семейную историю. Потому что если бы учил хорошо, то никогда бы не посадил такого пленника, как Хьюго, именно сюда.

И когда засовы на двери загремели и за ним пришли, он встретил вошедших во всеоружии — не стал с ходу нападать, но набросил на себя иллюзию, которой его долго учил Эдрик, и даже нашёл в себе сколько-то хладнокровия, чтобы спокойно поприветствовать вошедшего.

— Не скажу, что рад видеть тебя, дядя Годрик, но несомненно желаю тебя послушать. Какой нежити ради ты всё это затеял и что с того получил.

— Надо же, не только жив, но ещё и пришёл в себя, и говоришь разумно, очевидно, тебе мало досталось, — Годрик изумлён.

Отчего же? Он думал, что Хьюго совсем одичал и говорить разучился? Если честно, с ним говорить совсем и не хочется. Может быть, пока и не нужно? Так обойдёмся?

Годрик стоял, смотрел и ждал. Точно так же стояли и смотрели его люди — десяток, и не просто так, а умелые бойцы, Хьюго знал некоторых. О нет, он не дурак нарываться, пускай маг среди них только Годрик, но все остальные не вчера родились и знают, с какого конца берутся за меч. Ну и он стоит перед ними один и безоружный, и никого позвать на помощь не выйдет, даже Каэдвалару свистнуть.

Кстати, почему ему кажется, что дракон был там, где на него вероломно напали? И где он сейчас? Но позвать выйдет только на улице, где бы он ни находился. Значит, будем выкручиваться сами.

Вообще где-то там, дома, остались Эдрик, Роберт, Бриан и Серафима. Вдруг они что- то придумали? Придёт ли им в голову, что за всем случившимся стоит дядя Годрик? Вдруг они сообразили, и нужно только дождаться подмоги? Тянуть время, говорить, отвлекать Годрика? Правда, Хьюго не очень-то силён в болтовне, это у них Эдриан и Томас мастера, но вдруг что и выйдет?

— И что замолчал? — заговорил Годрик. — Я ещё не решил, убью тебя сам и скажу, что ты разбил голову во время припадка безумия, или выдам королю, чтоб тебя казнили за отцеубийство?

— А может быть, это тебя нужно казнить за убийство брата? — спросил Хьюго. — Очень уж ладно всё вышло — и посмертного допроса отца не было, и гонцов никуда не посылали, сидели тут и ждали чего-то. Не пойму только, чего. Всё равно же было ясно, что рано или поздно король призовёт графа Мерсийского, и тебе придётся признаться во всём?