– Дайрэ Амондо… — на губах выступила кровь. Сколько ему теперь осталось?

Самое отвратительное — увидеть жалость на лице достойного противника. Он боялся этого. И отчаянно не хотел. Только голову даже не было силы отвернуть. Однако, раб ирра и не думал его жалеть — как и глумиться над умирающим противником. Только смотрел — устало и чуточку грустно.

— У вас есть два выхода, нэкро, — сильные руки алькона легко удерживали на весу иссохшее тело, — либо вы погибнете сейчас… Я обещаю достойно за вас отомстить, — ну конечно, ведь это нужно прежде всего ему самому. Семья ирра в любом случае стоит на пути к свободе… наверное, тот легко прочел его мысли, но никак не прокомментировал, — но есть и другой вариант. Вы очень долго сопротивлялись. Не умея пользоваться силой, не зная, как противостоять блокировке, без подпитки… Вы можете стать очень сильным нэкро, ис-ирр Сайнар. Почти равным нам. А, быть может, и вовсе равным. Я бы не хотел терять такого, как вы.

У нелюдя был глубокий голос, густой, бархатистый, но — словно сталь прикрыли шелковым полотном, откуда выглядывает лишь кончик наточенного меча. Отчего-то он успокаивал боль, позволяя остаться в сознании — или то были ледяные руки алькона?

– Ваш час ещё не пришел, ис-ирр, — он ни разу не обозвал его «человеком», подчёркивая только имя и титул, словно… — нет, я не считаю вас человеком. Нэкро не люди, кто бы там не питал какие-либо иллюзии. Поэтому я предлагаю вам свою помощь. Вы умрете — или пропадете без вести, или вас похитят враги короны. И в это время мы будем приводить вас в порядок. Даже если снять блокировку — магия может вас убить. И надо делать это постепенно, очень медленно и осторожно. Нужно, чтобы рядом с вами постоянно был кто-то из нас.

Говорит вкрадчиво, словно змея гипнотически шипит, сворачиваясь вокруг мощными кольцами. Дракон. Разница теперь невелика… Но, что делать — если хочется отчаянно-громко зашипеть в ответ? Если кровь рвется наружу, вопреки всем запретам? Сколько лет он носит эту тайну в себе? Сколько лет он терпит рядом тех, кого хочет разорвать в клочья, уничтожить — и молчит, делая вид, что ничего не знает. Не знает, кто он такой на самом деле, кем была его мать и что с ним сделали. Но он хорошо помнит мамины слова — прогнешься под альконов один раз — будешь прогибаться всегда. Они не терпят чужой слабости, они её просто ненавидят. Но, если докажешь, что с тобой можно считаться, альконы, как всякие хищники… примут в стаю.

Да и как он мог бросить свою страну? Свой народ? Может, и страна не совсем его. И народу он к рукхам не нужен. Ну а кто — нужен-то? Младший Тарн, обожающий застолья и жестокие забавы с рабами? Или Алетта, думающая только о новых тряпках и побрякушках? Мать ненавидела этот народ, но, парадокс, любила страну. Да, желательно — без чужаков. Прекрасные пустынные просторы… что-то в этом есть. А он… а что — он? Чужак для всех, он и не знал, как это — когда кого-то любят просто так. Он не знал, каково это — любить вообще. Но эта страна была ЕГО. Должна была быть его. И он не желал её предавать и бежать прочь.

– Нет, — он едва смог протолкнуть эти слова сквозь горло, — не стану.

Кажется, впервые можно было видеть на холеном холодном лице тень изумления.

– Вы желаете умереть? — и коготками так характерно перебирает. Хочет обеспечить?

– Нет, — на заднем фоне тихо смеется безумец. Что он видит? — жить… хочу. И очень. Но я не желаю жить на чужих условиях, — перевел дыхание, облизывая губы, — я не… уйду. Если сможете — меня вытащите и так.

Алькон морщится — едва заметно дергаются крылья носа.

– Ч-ч… нэкро, ты наглеешь, — насмешливое.

– Нет, — в третий раз. И он понимает, что придется открываться до конца, иначе тот не станет рисковать ради чужака, не вытащит. Прости, мама. Им ты тоже не доверяла, а мне — придется. — Я помогу вам. Всем, чем смогу. Если пощадите людей. Мою страну…

– Ты ставишь мне условия?

И тряхнул так легонько. А у Сая — звезды перед глазами и огненная боль течет ручьем. Так, что из глаз брызнули слезы — и он непроизвольно начал менять форму, теряя контроль. Удивился ли Реиннарэ Амондо, когда его цапнули за руку? А когда из глаз жертвы брызнула неконтролируемая тьма?

– Taer nert! Shae darrano morte…

– Я… полукровка.

Да, именно так. Сколько не пытайся разбавить кровь — все равно полукровка и выйдет, не больше — не меньше.

Это все, что успел сказать Сай, погружаясь в объятья милосердно-уютной тьмы, которая ласкала израненную душу. Услышали ли его? Поняли ли? Теперь его жизнь и судьба в руках безжалостного древнего создания.

Йаррэ сильнее закуталась в плащ с черным вороном на спине — единственное, что её боле-менее защищало в этом мерзком городе. С момента её возвращения прошел целый месяц — и не сказать, что это время порадовало. Она мечтала раньше попасть в столицу? Слепая обвороженная идиотка! Попала. Не только в столицу, но и в такой переплет, откуда живой не выйти. Она не слепая, не глухая. Она видела, что Амондо не пытался её ничему учить. Он вообще был занят какими-то исключительно своими делами. А она больше не могла полагаться на случай. Хорошо ещё, что Мару — то есть Ттмару, удалось весьма успешно легализовать, за что, увы, нужно спасибо сказать именно господину алькону. Она не стала интересоваться, что сталось с той несчастной дамой, чье место при дворе заняла Ттмара под мороком скромной темноволосой девицы из провинции. И как он это провернул — тоже не уточняла.