Я находила Вильгельма слишком привлекательным. Он имел свой собственный утончённый вкус в одежде, что безумно меня радовало и восхищало. Да, не модно и даже не современно, но по-своему шикарно и элегантно. Вильгельм умел выделяться из толпы своей оригинальностью, а именно это я больше всего ценила в людях. И он, Вильгельм Готье, — кристально-алый самородок, прекрасный мужчина, настоящий джентльмен и аристократ. Он манил, обескураживал и разбивал сердца многих девушек одним лишь взмахом своих длинных ресниц.

Пожалуй, я бы давным-давно с ним замутила, если бы каждый раз что-то не отталкивало. Такое ощущение, словно Вильгельм уже кому-то отдал своё сердце и делить с кем-то ещё любовь не собирался. В нём был некий двуличный момент: он мог заботиться о тебе как о родной сестре, но на словах быть жёстким и нетерпеливым. Глупые девочки посчитали бы это актом милосердия, вот только Вильгельм не желал никому искренне добра. Воспитание и манеры — маска, почти как вторая натура, присвоенная за многие года жизни и лжи.

— Ты знаешь китайский? — изумилась я.

— Она научила, — Вильгельм не отрывал взгляд от свежего надгробия Тинг, фраза которой и была выгравирована на тёмном камне. — Жаль, что столь недолго.

На секунду я подумала, что это забавно: Тинг учила Вильгельма китайскому, а он сам вместе с Анной пытались втолкнуть в меня французский. Словно нам всем не хватало родины среди чужой страны, столь непреклонной Англии. Ведь та — чопорная леди с белознежной шейкой и кинжалом за пазухой. Волшебная красота с моральным уродством.

— Ты с ней был близок? — я понимала, что задавала глупые и неуместные вопросы, но не могла отделаться от удивления.

— Да, — его голос оставался сухим. — Мы даже встречались.

Брови взметнулись вверх, но я заставила себя промолчать. За все почти полгода, проведённые в обществе Тинг или Вильгельма, я ни разу не слышала ни от одной, ни от другого хоть какого-то упоминания друг о друге. Если и скрывали своё общение, то зачем? Как и где они встретились? От чего любовь свела их вместе? Мысленно я пыталась представить сейчас Тинг рядом со скорбящим Вильгельмом — и это оказалась для меня столь непривычной картиной, что на секунду я потеряла связь с реальностью. Однако в чём-то они всё же подходили друг для друга. Быть может, их действительно объединяла разлука с родиной, а может, они просто нашли отдушнину друг в друге, растворились в проблемах, разговорах и кофе.

Или и вправду настоящая любовь?

Я вдруг осознала, что Вильгельм очень хорошо держался в последние дни и даже виду не подавал, что беспокоился о пропаже Тинг. А теперь она, как оказалось, давно мертва...

Гибель воспитательницы Лин.

Гибель Алестера.

Гибель детей .

Гибель меня самой ...

— Знаешь... — печально-задумчивый голос Вильгельма как всегда вовремя отвлёк меня от мыслей прошлого. — Тинг была именно тем человеком, который никогда не уйдёт и никогда не отвернётся. Она была той, кто пожертвует всем ради другого, кто будет всегда улыбаться и надеется на лучшее. Она спасала меня в тяжёлые минуты, была рядом, готовила лунцзин? и выслушивала всё то, что камнями накопилось в душе. До сих пор щемит сердце от того, как она заботилась обо мне, как о самом хрупком и прекрасном создании на планете. Хотя я был крайне её не достоин...

В уголках его серых глаз появились слёзы. Отчего-то мне не показалось это удивительным: Вильгельм был куда более «живым», чем Анна, хоть и казался со стороны сильным и непоколебымым. Горе ломало многих, но не каждый мог после него оправиться и зажить заново. Важно понимать, что загнанной в печаль своей жизнью погибшему не поможешь. Да, это больно, но лучше со временем бросить оковы тоски и жить дальше — в полную силу, для новой радости.

Смерть — это не только конец, но и отправная точка для нового пути.

— Нет, я не плачу, — заметил мой пристальный взгляд Вильгельм, краем перчатки вытирая глаза, — видимо, новые глазные капли дают такой эффект…

— Ага, ещё скажи, что «да так, просто в глаза что-то попало…» или «да? Правда? Плачу? Наверное, просто глаза сегодня сильно слезятся…» Или уйма такого, похожего. Долго ещё люди будут так говорить? Сколько ещё отговорок они смогут придумать?

Прямолинейно, без каких-либо либо других эмоций — я просто констатировала факт, собственное наблюдение из жизни. Вильгельм посмотрел на меня с долей разочарования и настороженности, точно ожидал от меня каких угодно слов, но только не таких.

— Люди любят казаться сильными в тот момент, когда они слабее всего, — проговорил он на французском языке и неспешно достал пачку сигарет, напоминая мне Анну своими медлительными взмахами рук. Вот только для парня были присущи движения всё же чуть быстрее. — Если ты на такое не способна, то не стоит осуждать за это остальных.

Я приняла из его протянутой руки сигарету, и мы оба склонились над дрожащим огоньком серебристой зажигалки.

— Видимо, я совсем не знала Тинг, раз даже понятия не имела о ваших отношениях, — я глубоко затянулась, наслаждаясь падающими на лицо снежинками.