— Ив, — Хальгард отдышался первым, — мы отловили самых крупных беременных швархов, они здесь, но с этим срочно надо что-то делать. Проводка от климат-контроля корвета местами сожрана. Что ещё пострадало — мы не знаем.

Провода. Алюминиевая или медная проволока… Металлы.

Я мысленно застонала.

— В багажном отсеке темно, как в заднице у… Короче, очень много швархов. Пока что насекомые увлечены тем, что хранится там, но некоторые уже разбегаются и портят корабль.

Последние слова Хальгард произнес, глядя не на Ивеса, а на Дениз. Бледная цваргиня что-то получила на экране, и, судя по тому, как у неё подрагивали губы, ответ нехороший.

— Ребята, — тихо обратилась она. — С плохой новости или с хорошей?

— С плохой.

— Ближайшая планета, которая имеет нормальный состав воздуха и температуру, — это всё-таки Техор, до него трое суток лёту.

«И нам нельзя на неё высаживаться, заражая швархами. Это и идиоту понятно», — подумала я про себя, но промолчала. Зачем говорить очевидное?

— А хорошая? — уточнил таноржец.

— Хорошая состоит в том, что если мы сейчас включим максимальную тягу, то остатков плазмы должно хватить до Техора впритык. Можно попытаться долететь часов за тридцать — тридцать пять. Но… я не уверена, что можно доверять датчикам, — извиняющимся тоном добавила Дени. — Топливо надо перепроверить.

Я кожей ощутила, как повисшее в воздухе напряжение буквально парализовало присутствующих. Несмотря на царящую жару, спина и руки покрылись мурашками, а мельчайшие волоски на теле встали дыбом. Сердце, кажется, забыло, что надо биться.

В коробках скреблись швархи. Шумела бесполезная вентиляция. Мелко подрагивал пол, говоря о том, что замена гравитонов «Солнечному ветру» тоже бы не помешала.

— Аскелл, сходи ещё раз в инженерный отсек, скажи, сколько плазмы там осталось, — первым очнулся Ивес, а когда таноржец вышел из рубки, добавил: — Ах да, Хэл, пока вас не было… мы с Селвином были вынуждены показаться людям. Они не поняли, из-за чего были крики… — Он поморщился. — В общем, проход на нижнюю палубу сейчас закрыт.

— Понял, — мрачно кивнул Хальгард, уже ничему не удивляясь.

Натужно шумела вентиляция, явно не справляясь с охлаждением помещения. Не выдержав, Дениз щёлкнула какой-то кнопкой тумблера, и с тихим «бз-з-з» несчастная система климат-контроля наконец-то выключилась. А толку ей работать, если всё равно часть проводов съедена и система нерабочая? От нижней палубы через пол, длинный коридор и череду хлипких дверей как сквозь толстый слой ваты доносились крики и человеческие разборки. Люди тоже волновались, явно что-то решали, были заняты…

— Приём! Говорит оператор главной станции КС-700. Вижу входящий вызов… Что у вас случилось?

Он раздавшегося мужского голоса в динамках все вздрогнули. И пускай голос звучал устало и немного сипло, это был наш единственный шанс. Дениз тут же провернула что-то на панели управления и торопливо протянула микрофон Ир’сану. Цварг молнией метнулся за устройством.

— КС-700, у нас чрезвычайная ситуация. Передаю координаты…

— Погодите, а с кем я говорю?

«Что за нерасторопный оператор…»

— Это Ивес Ир’сан, лейтенант-коммандер «Солнечного ветра». Повторяю, на борту чрезвычайная ситуация, — рыкнул цварг. — У нас швархи. Наши координаты…

— Да не материтесь вы, молодой человек!

— Наши координаты три-ноль-де…

Но договорить Ивес не смог. Именно в эту секунду динамики выдали омерзительное шипение.

Не успели.

Эти провода тоже сгрызли швархи.

Ивес крутанулся и со всего размаху швырнул микрофон на пол. Он разлетелся на части, но никто даже не пошевелился. Лишь спустя неполную минуту Дениз нарочито медленно встала и выключила динамики. На рубку вновь опустилась гнетущая тишина.

О том, чтобы пытаться связаться с КС-700 через личные коммуникаторы, не шло и речи. Даже моего годичного образования в Академии хватало, чтобы понимать: в открытом космосе так далеко от центра Федерации и населённых планет коммуникаторы не могут работать самостоятельно и подключаются через модуль связи корабельной системы. Повреждён модуль — не свяжется никто.

Я машинально взглянула на браслет. Иконка в углу дисплея показывала тусклый крестик — сети нет даже внутри корабля, — и несмотря на то, что это было ожидаемо, внутри груди растеклась горечь, будто вся техника сговорилась и разом решила предать.

У всех в голове крутился один и тот же вопрос, но никто не осмеливался задать его вслух. Цварг, цваргиня, ларк и пикси играли в профессиональные переглядывания друг с другом. Наконец я не выдержала и первой нарушила тишину:

— Гм-м-м, — собственный голос прозвучал отвратительно скрипуче, как давно проржавевшая дверь амбара, — а если у нас хватит топлива до Техора… то мы сядем там? Со швархами на борту? — Все посмотрели на меня так внимательно, что я почувствовала себя неуютно. Чтобы не выглядеть полнейшей дурой, добавила: — Мы нарушим пакт Федерации Объединённых Миров…