– Скворцов, ты чего вытворяешь? Тебя на постоянное жительство что ли в карцер отправить? Ну-ка быстро слезай со стола!

– Святослав Семёныч, это беспредел, – завёл свою шарманку по новой Скелет, но в голосе его поубавилось уверенности. – У меня проблемы с питанием, я кушать хорошо должен. Иначе помру. Святослав Семёнович, ну они же баланду с утра раздают, а не кашу. Нам ещё колючки только не хватает на заборе и будем как конкретные зеки! Почему мы с девками должны делиться, чем они лучше нас?

– Ты мне поговори тут! Не с девками, а с девочками! Слезай давай, хватит клоуничать!

Пробираясь между старшеклассников, Святослав Семёнович что-то шепнул Киму. Тот молча кивнул, махнул кому-то из ребят, и они пошли следом.

И тут Жмот прорвался сквозь дежурных и всё-таки запрыгнул на стол. Но самое интересное произошло дальше – вслед за Жмотом к митингующим присоединился Янус, из толпы послышались смешки и возгласы удивления.

– Во Янус даёт! Как это он так страх потерял? – Удивлённо проговорил Меньшов.

А Костику вспомнилось, как Янусу пару месяцев назад впервые грозил карцер. Он тогда не успел ретироваться вовремя и оказался в кабинете директора вместе с зачинщиками драки. А Святослав Семёнович иногда недолго разбирался. Карцеров на территории интерната насчитывалось три, вот троих самых активных туда обычно и помещали. Янус тогда шёл с таким видом, будто ему светило тюремное заключение до конца жизни. Он плакал, причитал, делал вид, что у него подкашиваются ноги, даже сознание пытался терять. Когда и это не помогло, стал выдирать на себе волосы клоками. Святослав Семёнович тогда сжалился и отпустил его. И Янус сразу успокоился, заулыбался, ушёл насвистывая, но примыкать к хулиганским компаниям не перестал и через две недели всё же попал в карцер. Себе он ничего плохого тогда не сделал, но разломал тумбочку и порвал в клочья постельное бельё.

Теперь Скелет, Жмот и Янус орали со стола втроём. Выкрикивали всё то же: про беспредел, поросячью еду и «сами это кушайте». Но Янус, как человек начитанный, завёл пластинку ещё и про ущемление прав ребёнка, про неадекватность реакции взрослых и про нарушение конституции.

Святослав Семёнович покачал головой и махнул старшим ребятам. В тот же миг они окружили горланящую троицу и стащили на пол. Пока их вели сквозь толпу, они не унимались.

– Мы для них скот, вот и кормят как свиней! Баланду только зекам дают! Вот за кого они нас считают! – Орал Скелет.

– Беспредел! Машины за городом разворачивают! Жрачки больше не будет! И телефоны не включают, чтоб мы молча тут сдохли! Чтоб никто не узнал! – Вторил ему Жмот.

– Отпустите! Я вообще ни при чём! Я просто голодный! Нельзя меня в карцер, я там с собой что-нибудь сделаю! – слезливо выкрикивал Янус, вяло переставляя ноги. Но его крепко держали под локти два десятиклассника и не давали упасть или вырваться.

Едва их увели, сразу воцарилась тишина. Воспитатели быстро принялись рассаживать сразу всех собравшихся, до начала уроков оставалось каких-то пятнадцать минут. Тётя Люба с помощниками скрылись за кухонной дверью, оттуда тут же послышались грохот кастрюль и звон тарелок. У раздаточной уже ожидали восемь мальчишек с красными повязками на рукавах. Обычно дежурили вчетвером, но сегодня ситуация была из ряда вон. И за столы пришлось усесться так, чтобы вместились ещё по два лишних человека.

Через пару минут окошко раздаточной открылось, и тётя Люба принялась разливать по тарелкам кашу. Сначала кормили малышей, и едва у них на столах появились первые порции и звякнули ложки, сразу раздались гудящие звуки недовольства. Костик даже привстал, пытаясь разглядеть, что там такое в тарелках.

– Когда же уже принесут-то, – прошептал Мартынов, тыкая пальцем в дужку очков, – интересно же.

Наконец-то подошла очередь шестиклассников. И когда перед Костиком появилась тарелка, он тоже недовольно скривился и прошептал:

– Ууууу, и правда жижа.

Обычно геркулесовая каша выглядела как кремовая густая молочная масса с изюмом или курагой, с кусочком подтаявшего сливочного масла сверху. Сейчас это больше походило на молочный суп, довольно жиденький, с парой плавающих изюминок. По размеру порция была такая же, но с виду…

– А ведь прав Скелет, баланда и есть, – усмехнулся Мартынов.

Он зачерпнул полную ложку «каши», приподнял её над тарелкой и стал медленно выливать, разбрызгивая по сторонам белёсые капли.

– И п-пол к-кусочка х-хлеба всего…, – вздохнул следом Зуб.

Принялись есть. Без аппетита, без удовольствия, просто после полуголодного ужина очень хотелось кушать. Оказалось, что хотя бы сахара и соли в кашу положили сколько надо, поэтому было более-менее съедобно.

Зато компот из сухофруктов оказался просто замечательным. Может не таким ярким по вкусу как раньше, но всё же вполне приличным. И с компотом выдали по две круглые галеты. Это сразу подняло настроение, снова послышались шутки, смех, напряжение начало потихоньку спадать.