Дети были слишком опекаемы и избалованы. Они часто были грубыми и невоспитанными как Люси. Мне ли не знать? Но в этом я мог признаться только самому себе. К сожалению, осознание этого сказалось на моих рабочих часах в салоне, и Венди обратила на это внимание.

— Что ты делал всю неделю? — наконец спросила она в субботу вечером.

Ворча, я сосредоточился на маленькой татуировке в виде креста, которую набивал на изгибе левой груди. Когда я ничего не ответил, она добавила:

— Не собираешься рассказать?

— В понедельник я поссорился с девчонкой и ее мамой, и всю неделю мне было не по себе.

Она прищелкнула языком и рассмеялась.

— Ой-ой. Что ты натворил?

— Ты тащишься от одиноких мамаш? — спросил Лэнс со своего места. Я не видел его, но знал, что он делает женщине татуировку на шее. — Это неожиданно. Ты не похож на любителя мамочек.

— Нет. — выдохнув я покачал головой. — Нет.

— Чертовски жаль, — хрипло сказала женщина, чьей левой груди я почти касался. — У меня четверо детей.

— Что у тебя случилось с мамочкой? — спросил Лэнс, которого забавляла вся эта ситуация.

Но я был благодарен ему. Он избавил меня от необходимости отвечать на намеки моей клиентки.

— Они живут в квартире рядом с моим домом, — начал я, вытирая кожу женщины, и, взяв еще немного чернил, продолжил работу над рисунком. — Но до этого я столкнулся с ними в продуктовом магазине. Ее дочь пыталась отжать у меня последний пакет чипсов. Затем упомянула, что ее дедушка считает татуировки уродливыми, или что-то в этом роде, и я зашипел. Мне показалось это забавным. Она бросила чипсы и убежала, а я подобрал их. У кассы, я снова увидел девчонку с матерью. Этот ребенок начал действовать мне на нервы, так что я указал на это её матери. В понедельник вечером девчонка сказала что-то еще, а я ответил.

Долгое время было не слышно ничего, кроме звуков татуировочных пистолетов. Я подумал, что никто из них не слушал мою историю. Сдавшись, приостановил работу и поднял глаза, наткнувшись на враждебный взгляд женщины, которой делал татуировку.

— Ты выглядишь как мудак, — начала она, яростно качая головой. — Но теперь я вижу, что ты на самом деле мудак.

Венди разразилась хохотом.

— Всем, кто сюда приходит, я говорю, что он мудак! Но, черт возьми, Элайджа, приставать к ребенку? Я была о тебе лучшего мнения.

Я развернулся на стуле и уставился на нее.

— Насколько я, по-твоему, мудак?

Она прекратила работать и подняла взгляд от ноги, на которой делала татуировку. Венди постучала черными ногтями обтянутыми перчатками по подбородку, а затем улыбнулась мне.

— Хуже некуда, но должна сказать, что разочарована. Ты гораздо хуже, чем я представляла все пять лет, что тебя знаю.

Опустив плечи, я снова повернулся к клиентке. До следующей записи оставалось десять минут, и я отставал.

— Знаю, — наконец ответил я через минуту или две, когда все замолчали — без сомнения, молча осуждая своего босса. — Не могу перестать думать об этом... Я чувствую себя дерьмово.

— Да, не сомневаюсь, — пробормотала Венди, слегка рассеянно сосредоточившись на работе. — Ситуация была бы совершенно другой, если бы ребенок был тебе знаком. Я постоянно дурачусь и подшучиваю над племянницей Шерил, но потому, что девочке нравится, когда я с ней резвлюсь. Есть большая разница в том, что гребаный незнакомец делает это с ребёнком. Какого черта, Элайджа? Некоторых детей очень легко напугать. Они все такие разные. Вместо того чтобы убежать, она могла вытаращить глаза и пялиться на тебя, и её мама, возможно, надрала бы тебе задницу. Незнакомцы на самом деле опасны.

— Блядь, — пробормотал я, снова прекратил работу и потер висок.

— Хочешь дам тебе несколько материнских советов, поскольку, судя по ужасным вздохам, ты очень переживаешь по этому поводу?

Я с интересом посмотрел на женщину, которая с любопытством изучала меня. Она была намного старше меня.

— Извинись. И подумай о том, чтобы купить ребенку пакетик чипсов. Это не заставит их полюбить тебя, но дело не в этом. Тебе станет легче. — Она кивнула, похлопав одной рукой меня по плечу, а другой придерживая свою рубашку. — А теперь, как насчет того, чтобы закончить мою татуировку и не испортить ее из-за своих переживаний? Иначе я не буду платить.

Проклятье. Я и эту мать разозлил. Но она права. Чтобы избежать ещё больших проблем, возможно, мне стоит заключить мир с девчонкой и ее мамой, чтобы продолжить жить своей жизнью и выбраться из этого дерьма.

После работы я заехал заправить внедорожник и прихватил на кассе лишний пакетик «Funyuns». Но в тот вечер я их не увидел. Ее машина была припаркована во дворе, и я решил, что у нее сегодня выходной. Меня беспокоило, что я выясняю ее расписание. Я и правда был каким-то жутким, — не особо старым — мужиком.