Я не могла выпрямиться, поэтому оставалась сгорбленной, пока Элайджа заводил машину и выезжал со стоянки.

— Мамочка?

Люси все еще всхлипывала. Больше всего на свете мне хотелось успокоить ее, но это было трудно, когда я едва могла сосредоточиться из-за боли, разрывающей мой таз.

— Ты готова к появлению Элая? — спросила я, не двигаясь с места.

— Нет, если это причиняет тебе боль.

Ее слова заставили меня улыбнуться сквозь боль. Дети такие честные.

— Тебе нужно позвонить отцу ребенка или что-то ещё?

Глаза Элайджи на мгновение метнулись в мою сторону, а затем вернулись к дороге. Если бы мое тело не было наклонено в его сторону, я бы не заметила этого жеста.

— Он уже знает, — сказала я Элайджи, и это был еще один нерешенный вопрос.

Всю неделю Скотт уговаривал меня разрешить ему присутствовать при родах, но я отказывала. Какая-то часть меня чувствовала себя виноватой, из-за отказа, но я не собиралась скрывать от него Люси или Элая. Я просто не могла позволить ему присутствовать со мной в такой интимный момент. Он упустил этот шанс, когда решил забраться между ног моей кузины. Он мог не понимать этого, но я понимала. Он сделал выбор и поэтому я вынуждена была отказать.

Некоторые женщины могут простить своим мужчинам измену и сплотиться с ними ещё сильнее. Но только не я. Я думала, что отдала Скотту всю себя и хотела от него того же. Считайте меня юной или глупой, нелепой, но я больше не смогу смотреть на него и чувствовать то, что испытывала к нему раньше. Это он все испортил, не я.

Скотт мог подержать Элая на руках после родов, но я хотела, чтобы со мной была только мама. Оливия была моим первым вариантом, но, несмотря на то что она выехала сюда пару часов назад, она никак не успеет приехать до рождения Элая.

Теперь я плакала. Несмотря на то, что сказала, что не хочу, чтобы Скотт был со мной, — я правда не хотела, — меня все равно одолевало одиночество. Он был со мной, когда я рожала Люси, поэтому я не испытывала такого, но я ещё никогда не ощущала себя настолько одинокой, как по дороге в больницу с незнакомцем, который был груб с Люси.

Что я делала? Как собиралась в одиночку заботиться о двух детях? В любой другой день я бы храбрилась и отсчитывала дни до того момента, когда устроюсь на хорошую работу, но не сейчас. Не тогда, когда боль разрывала все мои сомнения и страхи.

Я сделала глубокий вдох, когда мой живот сжался, а по лицу потекли слезы. Тишина сменилась криками, когда боль пронзила меня насквозь. Я откинулась на сиденье и практически оторвала ручку двери машины, но в последнюю секунду пришла в себя. Люси билась в истерике на заднем сиденье.

— Ты ведь не собираешься рожать прямо сейчас?

Я посмотрела на Элайджи. Он уставился на мой живот выпучив глаза.

Я уставилась на него, не обращая внимания на слезы и сопли текущие из носа.

— Если тебя беспокоит такая возможность, то какого ириса ты забрался в мою машину?

Его карие глаза расширились еще больше. Даже в темноте я увидела, что его лицо побледнело. Он покачал головой и вновь сосредоточился на дороге. Мужчина выглядел совершенно потрясенным.

— Извини, — я разрыдалась и закричала одновременно, потому что боль буквально разрывала меня. Сквозь стиснутые зубы я сказала: — Мне очень больно. Спасибо, что подвозишь меня. — С минуту я изучала его, а потом добавила: — Но не мог бы ты ехать быстрее? Ребенок не собирается дожидаться врача.

Через несколько секунд двигатель взревел, набирая скорость. Через пару минут мы подъехали к раздвижным дверям отделения неотложной помощи.

— Ты... — Он поставил машину на стоянку и настороженно посмотрел на меня. Я открыла дверь, пошатываясь, поднялась на ноги и ухватилась за машину. Я смогу самостоятельно войти внутрь? — Сиди. Я найду каталку! — крикнул Элайджа, вбегая в приёмное отделение.

Я села на сиденье в машине, но уперлась ногами в бетон и стала ждать, делая глубокие, ровные вдохи.

— С тобой и Элаем все будет хорошо, мамочка? — спросила Люси со своего места.

— Элай уже готов появиться. — Я похлопала по спинке сиденья, чтобы она могла видеть, как я это делаю, поскольку не могла до нее дотянуться. — Все в порядке. Это нормально.

— Мы можем вернуть его обратно. Мне это не нравится, — пробормотала она.

Я представила, как она скрещивает свои маленькие ручки на груди.

— Вот.

Передо мной стоял Элайджа. Он не протянул мне руку, но подождал, пока я поднимусь и сяду.

— Не мог бы ты помочь Люси с пряжками? — спросила я извиняющимся тоном, зная, что это было более чем странно для любых двух людей, которые не знали и даже не нравились друг другу.

Он отстраненно, но понимающе вздохнул, когда подошел к двери и открыл ее. Несколько секунд спустя Люси была рядом со мной, изучая меня, сканируя каждую частичку моего тела. Элайджа покатил моё кресло внутрь.