Может, я все-таки подержу его.

Хэдли взяла Элая за руку и тихонько погладила его.

— Все хорошо, видишь? Элайджа тоже боится. Ты должен быть большим и храбрым и показать ему, что все в порядке.

— Я не хочу причинять ему боль, — сказал я ей, отчаянно надеясь, что она спасет меня от самого себя.

— Элайджа, ты не причинишь ему вреда. Знаешь, как мне было страшно держать Люси, когда мне впервые передали ее на руки? Если просто сдаться — это конец. Это чувство оцепенения, которое ты испытываешь, означает, что ты можешь быть великолепен в этом.

— В чем? — скривившись спросил я.

— В заботе о детях.

— Я способен позаботиться не только о детях.

Свет от телевизора отражался на ее лице, заставляя мое сердце бешено колотиться.

— Посмотрим, как ты справишься с Элаем, — пробормотала она, прижимаясь к моему плечу.

Всю последнюю часть фильма я смотрел на Элая. Это все, что я мог делать, поскольку еще не знал, как общаться с ребенком. Элай то ли смирился с моими объятиями, то ли спал, точно не знаю. Впрочем, это неважно. Элай растянулся на моей груди, странно очарованный и спокойный. Ноги Люси упирались в мой левый бок, а Хэдли свернулась калачиком с другой стороны.

Раз все спали, значит, мне не нужно уходить? Я знал, что могу мгновенно заснуть прямо здесь, сидя. Мне в жизни не было так комфортно. Если она спросит, я могу сказать, что задремал.

Глава двадцать четвертая

Хэдли

Ночью меня разбудил крик Элая. В комнате было светло, DVD-плеер был включен на меню фильма. От кого-то, кто не должен был здесь находиться, исходило тепло. Я оттолкнулась от руки Элайджи. Быстро схватила Элая, не желая, чтобы он разбудил Элайджи. Мой нос все еще был онемевшим, так как лицом я утыкалась в плечо Элайджи. Я рассеянно потирала его, пока чмоканье губ Элая наполняло тишину в комнате. Единственным звуком, который можно было услышать, был звук кондиционера, включенного в квартире. Едва проснувшись, я нагнулась в поисках подгузников и салфеток, которые хранились на диване. Найдя их, поменяла Элаю подгузник. Он все еще капризничал, но не слишком громко, поскольку знал, что будет дальше. Я положила его мокрый подгузник на пол, сказав себе, что потом выброшу его в мусорное ведро. Стянув с себя рубашку на бретельках, я расстегнула бюстгальтер для кормящих и покормила Элая. Не задумываясь, я оперлась на руку Элайджи. Мне было комфортно, а когда мне было комфортно, я очень хотела спать.

Это осознание заставило меня резко подняться. Засыпать с Элайджи рядом должно было быть странно. Но после дневных разборок со Скоттом, пребывание рядом с Элайджи было глотком свежего воздуха.

Я обратила внимание на шею Элайджи. Его голова была наклонена вперед. Ему было неудобно спать в вертикальном положении. Поскольку Элай все еще был в его объятиях, когда проснулась, я решила, что Элайджа был слишком напуган, чтобы двигаться. Мне следовало разбудить его, чтобы он мог отправиться домой, но я положила голову ему на плечо. Еще немного...

— С днем рождения. —Раскатистый, хрипловатый голос Элайджи напугал меня до смерти. — Он довольно требователен.

Я быстро поднялась с его плеча и встретилась с темными глазами.

— Ты меня напугал, — прошептала я. — Думала, ты спишь. Уже собиралась разбудить тебя, чтобы ты мог пойти домой, — быстро проговорила я.

Скрестив руки на груди, он вздохнул.

— Как часто ты встаешь к нему по ночам?

Я пожала плечами, чувствуя себя неловко из-за того, что вывалила грудь на его обозрение. Я не стеснялась кормить грудью, но у Элайджи были ястребиные глаза, и моя кожа покрылась мурашками от осознания того, что он смотрит на нас.

— Очень редко. Время от времени. Мне повезло. Он спит всю ночь в отличии от Люси в его возрасте. Думаю, ей исполнился год, прежде чем я смогла спокойно спать.

Он издал звук «хм».

— Смею предположить, что работа и учеба не способствовали этому.

— Нет, но оно того стоило. — Сказала я, пожав плечами.

— Их отец. — начал он.

Я выдохнула.

— Подожди. Если уж мы затеяли этот разговор, позволь мне отнести их в постель.

Он встал, морщась и обхватывая шею.

— Я отнесу Люси. Ее комната — та, что справа?

Я кивнула. Как только Элай снова начал засыпать, я быстро прикрылась, пока Элайджа ушел, и помогла Элаю срыгнуть, прежде чем отнести его в кроватку в своей комнате. Когда я вернулась, Элайджа снова сидел на диване, раскинув ноги. Мое сердце забилось с удвоенной силой, подстегиваемое жаром в животе.

Между работой и материнством мое тело так долго не испытывало желания, что поначалу я его не осознавала. Даже когда была со Скоттом, я не испытывала подобной тяги к близости. Секс обычно происходил потому, что он этого хотел, и его не волновало, что я была измотана и требовалось гораздо больше усилий, чтобы мне было хорошо с ним. Как мне казалось, именно из-за этого я не особо хотела секса со Скоттом.

Но с Элайджи я чувствовала все в полной мере. Это заставляло меня крайне нервничать и осознавать его присутствие. Элайджа был моим другом. Хуже всего в нем сочеталось все, что я хотела видеть в любовнике — партнере. Он был тем, кем никогда не был Скотт. Мне было страшно. Я с грустью осознала, что Скотт даже в сексе не очень хорошо относился к моему телу. Забавно, что я не замечала всех недостатков наших отношений, когда была ослеплена любовью и преданностью.

Как я могла позволить себе довериться Элайджи после всего, через что мне пришлось пройти со Скоттом? И как я могла не хотеть назвать его своим?