А ниже в логах…

В последних строчках я увидел такое, что просто закрыл окно. Нет. Все-таки не сейчас. Не готов…

…Жаба душила, но напоследок я все же вкинул в здоровье еще три очка. Возможно, их стоило бы использовать рациональнее. На берег как раз выбирался Лухрасп, таща Мари. Я проследил, чтобы Гильермо сполз с лодки (скелет подозрительно зыркал на нас), и поспешил к пирату с эльфийкой.

Мари, лесной эльф

5 ур.

При смерти.

Хотите использовать “Наложение рук”?

Я был готов сразу нажать на “да”, но вспомнил совет Гильермо. Молитва, значит…

“Дружище Грим!” — шепотом пробормотал я: было интуитивное ощущение, что говорить нужно вслух. — “Не знаю, слышишь ли ты меня и как у тебя там — а у нас тут настоящий бардак. Вампира мы вроде как победили — но куда дальше плыть, непонятно. Да и вообще — мутные какие-то игры ведутся… Если продолжишь нам помогать — будем рады. Только твоя помощь и выручает. Раминь!” — И скастовал исцеление. Успев заметить, что сидящий рядом Лухрасп, даром что тяжело дышит, прислушивается очень внимательно.

Руки обожгло снова, Мари закашлялась и открыла глаза. Едва ее взгляд сконцентрировался на мне, глаза расширились еще больше, и она возмущенно столкнула мои лапы с груди. Спасибо, хоть не по морде…

— Вижу, ты в полном порядке, — пробормотал я. — Подними логи — нам там опыт дали, можно сразу здоровье поправить…

— По-хорошему, вам бы зелье здоровья! Тут, наверное, есть! — с показной заботой воскликнул Гасан. Он так и вился над лодкой, заставляя скелета все чаще оглядываться.

Мы, не сговариваясь, шикнули на старого мародера. Скелет стоял в трех десятках шагов от нас. Медленно показав Гасану кулак — не вздумай, мол! — он взвалил на плечо огромный двуручный меч — единственное оружие, взятое им из лодки, — и двинулся в сторону каменной насыпи.

— Хочет подняться наверх, — шепнул Лухрасп.

И действительно, с груды камней, представлявших собой своего рода ступени, можно было шагнуть на край одной из воздушных дорог, серпантином сплетавшихся над центром озера.

— Гасан, — попросил я. — Будь ласков, слетай наверх, посмотри, куда этот костяной громила шагает.

Джинн с тоской покосился на ящики, но спорить не стал — свечой взмыл вверх и исчез среди каскадов лиан.

— Пойдем и мы? — спросил я у спутников. — Все же поняли, где мы находимся?

И обвел рукой колоссальный грот.

— Где? — все-таки спросила эльфийка.

А Лухрасп ответил:

— Внутри горы. Все это — внутри горы. Выхода наружу отсюда, — кивнул он на озеро, — нет, кроме водоворота. Но что-то есть наверху.

— Там — завершение его пути! — Мари ткнула пальцем в спину скелету. — Финал квеста! Идем…

И мы полезли наверх.

Над озером были настоящие райские кущи. Лианы и мягкие волнистые ветви изящных карликовых деревьев, растущих вдоль здешних воздушных дорог, каскадами ниспадали вниз. В этих висячих садах цвели сотни ярких цветов. Несмотря на ночное время, бутоны многих из них были раскрыты навстречу свету кристаллов. А еще нас сопровождало… пение птиц! Сначала одна трель, потом другая… Чем дальше мы шли, тем громче вокруг нас разливались какие-то птахи.

Дорога петляла. Частенько, когда мы достигали вершинной точки каменной арки, нам с риском сверзиться приходилось перебираться с нее на другую, чтобы продолжить подъем. Во многих местах попадалась наскальная живопись — рисунки, подобные тем, что мы видели с лодки. А иногда, особенно на перекрестках этого серпантина, — каменные болванчики с грубо вырезанными, но выразительными лицами. Как будто набор самых древних смайлов. Гильермо, завидев очередной такой “смайл”, неизменно плевался и делал какие-то специальные жесты левой рукой (в правой он нес авоську). Хорошо хоть, в озеро не пытался скинуть.

А потом мы нагнали скелета. Плечистая фигура с фламбергом обнаружилась неожиданно за одним из поворотов, когда мы по ощущениям забрались уже достаточно высоко.

Мертвец стоял перед перекрестком, где серпантин, как змеиный язык, раздваивался. На перекрестье дорог, покрытым белым пляжным песком, был установлен болванчик покрупнее других. В его лице читалась усмешка: мол, ну и что будешь делать дальше?

Гильермо немедленно плюнул ему прямо на темечко, так что я еле сдержался, чтобы не ткнуть инквизитора локтем. Как будто не великий магистр, а гопник малолетний какой-то, честное слово. Вместо этого оторвал лист какого-то местного лопуха и вытер божку каменную лысину. Герцог смолчал.

Две дороги через пару шагов упирались… снова в скалу. Вернее, в две двери, очертания створок которых угадывались в сером камне. Мы стояли как бы на лифтовой площадке на предпоследнем этаже небоскреба, пришло в голову неуместное сравнение. И могли уехать вверх или вниз. А над дверями шла надпись: “Начерти знак”.

А сами двери отличались только одним: над правой в камне был вырезан череп, а над левой — росток. Но едва я к ним пригляделся, оба рисунка стали мерцать и… поменялись местами. И снова. И снова.