Ночь седлают дамским седлом. Несмотря на то что дэи верхом не ездят, такое седло имеется на случай экстренной необходимости.

У меня почти нет опыта езды в дамском седле, но сегодня я не рискну садиться в мужское. Юбка слишком задерётся.

Демон подсаживает меня, а затем сам запрыгивает верхом.

Ловлю себя на том, что жадно впитываю каждое его движение. Аристократичность. Точность. Лёгкость, с которой он оказывается в седле. Поворот головы. Разворот плеч. Естественное движение рук, когда он управляет Штормом. В этом ощущается какая-то магия.

Даже тратя годы обучения, в моём мире мужчины редко добиваются такой непринуждённости.

Демон разворачивает коня и встречается со мной взглядом. Краснею и отворачиваюсь, пытаясь сосредоточиться на собственной лошади.

Ровняется со мной.

— Эмма, всё в порядке? — произносит тихо, хотя мы уже выезжаем за пределы конюшен и нас не могут слышать.

— Да, — не смотрю на него. — Мне просто непривычно сидеть в таком седле.

— В твоём мире женщины ездят верхом, как мужчины?

— В моём мире женщины ездят, как хотят и на чём хотят…

— В этом мире тоже. Женщинам не запрещено ездить верхом, просто это небезопасно. У благородных дэй в принципе нет ограничений.

— Кхм… я заметила.

Отчего-то на ум приходит Дафна, которая совершенно не смущалась изображать его любовницу, несмотря на то, что аристократка. Я понимаю, что в моём мире на такое бы вообще не обратили внимания, но подобное поведение в моей голове не сочетается с представлением о нравах классического аристократического общества…

— Заметила что, Эмма?

— Не важно.

— Ты покраснела. Мне интересно о чём ты думаешь, — улыбается и пытается поймать мой взгляд. — Можно угадаю?

— Я сказала, это не важно, — получается с нажимом.

Улыбка тут же исчезает с лица графа, и он едва заметно поджимает губы. Молчит. Просто следит за дорогой. Мы как раз сворачиваем на широкую лесную тропу.

Рассматриваю толстые причудливо изогнутые стволы деревьев, которые кое-где покрывает мох. Лес умиротворяет и создаёт атмосферу гармонии и покоя. Но я не могу прочувствовать этого в полной мере. В воздухе висит напряжение.

— Ладно, — прерываю затянувшееся молчание. — Почему Дафна не побоялась выставить себя твоей любовницей? Разве это не унижает её саму? Разве общество не осуждает это?

Мрачнеет и на какое-то время задумывается. Очевидно, решает, как лучше ответить на мой вопрос.

— Пару поколений назад подобное было бы неприемлемым. Но сейчас это не осуждается, хотя и не поощряется.

— Что изменилось? Я имею в виду, что обычно для подобных изменений нравов есть какие-то предпосылки.

— Они были. Во времена моего прадеда случилась одна из самых жестоких наследных войн.

Вспоминаю, что читала об этом, в книжке по истории:

— Лорды, у которых не было своих земель, объединились и организовали восстание. Так?

— Так, Эмма. Безземельные лорды постепенно смогли раздуть пламя недовольства среди простолюдинов. Те, у кого меньше средств к существованию всегда чувствуют себя ущемлёнными в правах. Раскачать их не составляет труда, нужно всего лишь давить на эту болевую точку, подбрасывать дрова в костёр ненависти и зависти, подогревать чувство несправедливости.

Киваю, показывая, что мне это понятно.

— Лордам удалось поднять восстание. Во время беспорядков был убит король. Группа бывших безземельных лордов, взяла управление королевством в свои руки. Но обезумев от власти и новых возможностей, они долго не могли договориться друг с другом.

— А где в этот момент были остальные лорды?

— Волна восстаний прошлась по всем землям. Знать пыталась противостоять этому, но была не готова. Лорды, кто стояли выше в иерархии сословий, требовали от остальных подчинения и защиты именно их земель. Графы давили на виконтов и баронов. Маркизы на графов. Герцоги давили на всех. Лорды более низких сословий были возмущены…

Пытаюсь представить, какой хаос творился в королевстве.

— Знать не успела объединиться, и часть родов были стёрты с лица земли. Мы хорошо усвоили этот кровавый урок.

Ощущаю, как горло сдавливает, а дышать становится тяжелее.

— В то время погибло много людей. Аристократы, простолюдины, гвардейцы, разбойники, те, кто не имел ничего и те, кто имел хоть что-то. Это продолжалось, пока на престол не взошёл троюродный брат убитого короля. Прадед Эммилины. Новый король смог объединить вокруг себя знать, уставшую от беззакония и анархии и остановил восстания.