– Ты чего тут делаешь, Вальдмар? – обратилась к нему с вопросом на польском, приняв за местного.

Он в ответ даже ухом не повел, лишь слегка наклонил голову, разглядывая меня, при этом качнул кучерявыми с рыжиной волосами.

– Ты из местных, при замке? – удивил он меня вопросом на не чётком русском, но со странным выговором.

В ответ я согласно махнула головой, надеясь, что он меня вспомнил, я то его не забывала.

Вальдмар присел рядом со мной на корточки и отодвинул мою руку от коленки, разглядывая рану. Потом принес лист какой-то травы и приложил к ранке. Затем стащил со своей шеи кожаный шнурок и привязал им листок к коленке.

Я смотрела на всё это с удивлением, странно мне было, что кто-то ко мне добр, заботится и помогает. До того, разве только пестунья обо мне заботилась.

– Благодарю, - прикоснулась рукой, к его руке.

– Имя своё назови, - произнес слегка ломающимся голосом, возраст его был на грани перехода из мальчишеского в мужской.

– Сонька.

– Чего это за имя такое? Впервые слышу, - голос звучал с нотками баса.

– Так назвали. А ты откуда здесь взялся? – я никак не могла понять, как он здесь оказался.

До того я первый раз видела его в Менске, сейчас в Кракове. Мне подумалось, что в Менск он должно быть приходил с людьми моего деда Болеслава.

– Да, с дядей прибыл навестить родню, ненадолго мы здесь.

– А в Менск, тоже к родне приезжал?

– Ну, да. Сонька, а ты откуда знаешь?- он улыбнулся и с прищуром посмотрел на меня.

– Запамятовал, что ли меня? Ты ж нас с братом из реки вытащил, вспомнил?

Он немного приподнял удивленно брови, но потом улыбнулся. Его улыбка так сильно изменила его лицо, что я вновь утонула в море его глаз.

– Вспомнил, я тебя Сонька. Брат твой где?

– Он в Менске остался с отцом, а я вот с мамкой. А ты издалека?

– Да, не близко мой дом.

Я приняла его за поляка, сама не могла потом вспомнить почему. Он тоже посчитал меня местной, хотя мы говорили на языке русичей.

Кровь на коленке подсохла, наговорившись о всём на свете, с Вальдмаром, я и не заметила, как наступил вечер. Стало сумрачно, и мы разошлись, каждый пошел в свои двери замка.

Я ютилась не в покоях княжеских, а в комнатах слуг. Вальдмар пошел в гостевые покои замка, я по глупости своей детской не сообразила, что только знатные люди, там могут жить.

Три дня я ежедневно встречалась с зеленоглазым мальчишкой во внутреннем дворе замка, мы находили друг друга глазами, и тут же не договариваясь, шли друг за другом то в хлев, то в винный погреб, а то и в ёвну[1].

Подолгу играли в прятки, в ножики, а ещё больше разговаривали, веселились. Я нашла себе друга, а вот почему мальчишка со мной возился, я и не задумывалась.

На четвёртый день, мать позвала меня в свои покои, зачем мне было неведомо. Перед этим меня вымыли в деревянном корыте, принесли мне новую одежду, то было платье, красивое с красными полосами по переду. Мне понравилось платье, до того у меня никогда не было таких нарядов.

Мои золотистые волосы, заплели в тугую косу, на голову надели красное жесткое очелье, привесив на него рясны[2]. С непривычки голове моей было тяжело, и я боялась даже пошевелиться.

Когда меня привели к матери, я уже еле стояла на ногах, мне было тяжко и потому голос её, доходил до меня, как сквозь туман.

– Веди себя достойно Софья, сиди смирно и помалкивай.

Я согласно махала головой на её слова и безропотно последовала за ней.

Мы вошли в большую комнату, где я увидела своего деда Болеслава, и человек десять незнакомых людей. Я держалась рядом с матерью, мать села на лавку поблизости с отцом. А мне рукой показала на лавку, что стояла чуть ли не посередине.

Послушно присев туда, я оказалась на виду у всех незнакомых людей. Они внимательно меня рассматривали, изучали.

Один из них на варяжском произнёс:

– Маловата и неказиста, придется подождать.

– Зато достойна по роду, - ответил Болеслав.

– Так-то да, но зачем нам ждать, можно найти не менее достойную невесту? – возразил всё тот же голос.

– Породнитесь с Польским и Менским княжеством, что обеспечит Ингеборге[3] поддержку и военный союз, - Болеслав говорит, о чем-то мне не понятном.

– Ингеборге не это надобно, ей жену для сына надобно из русичей. Княгиня спешит, её здоровье подводит.

– Она дочь Володаря Менского…

– Нам ведомо, чья она дочь и кто её предки. Я думаю, мы обсудим…

Далее я сидела тихо, боясь даже пошевелиться, с трудом, но я поняла обо мне речь и о моём предстоящем замужестве. Только не знала, кому я буду отдана в жены, и далеко ли от Менска буду жить, а мне так хотелось туда вернуться.

Вскоре надобность в моём присутствии отпала и меня отпустили. С облегчением я переоделась в привычную одежду, немного всплакнула от страха и побежала искать мурриновые глаза, что всегда радовали меня своей теплотой.