Вскоре я вошла в гостиную с подносом в руках и дымящимся чайником. Аделина стояла у рояля. Я уже собиралась ее окликнуть, когда поняла, что она очень пристально на кого-то смотрит. Облаченный в тишину, в кресле сидел Ригель и, не обращая внимания на происходящее вокруг, читал книгу. На его красивое лицо падал свет из окна.

В этот момент мир остановился, и я поняла кое-что, что, возможно, не хотела видеть. Аделина… Аделина смотрела на него так, словно в доме больше никого не было. Ее глаза звали его, а губы молчали. Этот взгляд говорил о разбитом сердце и тоске по чему-то недосягаемому.

Аделина смотрела на Ригеля… точно так же, как я.

– Аделина, как ты относишься к Ригелю?

Аделина опустила чашку. В ее глазах промелькнул знакомый огонек удивления.

– Почему ты спрашиваешь?

Может, Анна права насчет меня: я не умею скрывать эмоций и притворяться. По крайней мере, когда пытаюсь, у меня это плохо получается.

– Ника, – тихо сказала Аделина, – если ты имеешь в виду тот поцелуй…

– Я хотела бы знать, – перебила я, – мне нужно знать, Аделина. У тебя к нему чувства?

Я понимала, что никому не могу рассказать о нас с Ригелем, даже Аделине, которая знала нас с детства. Если о наших отношениях узнают, последствия будут катастрофические. И все же я не могла не задать ей этот вопрос. Она опустила глаза.

– Мы трое выросли вместе, – прошептала она, – Ригель – часть моего детства. И хотя я никогда не могла его понять, но научилась не судить о нем по его поступкам и жестам.

Неужели я чего-то не знала? Слова Аделины звучали для меня странно, потому что в Склепе я никогда не видела их вместе. Однако складывалось ощущение, что она хорошо знает и понимает Ригеля.

– Ригель многому меня научил. Не разговорами, а своим молчанием, потому что оно порой мудрее любых слов. Он научил меня, что некоторыми ситуациями нужно воспользоваться, а в других случаях лучше просто отойти в сторону. Научил, что мы не в силах изменить природу вещей, но можем проявить любовь к тем, кто нам дорог, пожертвовав собой и заботясь о них издалека. Любовь к чему-то или кому-то измеряется нашей способностью отказаться от притязаний и активных действий.

Аделина подняла лицо и посмотрела на меня голубыми глазами. Я не до конца поняла, что она хотела сказать, ее слова звучали загадочно. Возможно, когда-нибудь до меня дойдет их скрытый смысл, подумала я. Наверное, у Аделины были желания и мечты, которые она научилась сдерживать, предпочитая молчание словам.

– Поверь мне, Ника, – Аделина мягко улыбнулась, – то, что я испытываю к Ригелю, всего лишь глубокая, очень глубокая привязанность.

Было невозможно не поверить Аделине, ведь мы всегда доверяли друг другу. Пусть я не совсем поняла, о чем она говорила, но в одном я абсолютно уверена: Аделина никогда не станет надо мной насмехаться.

Так хотелось поговорить с ней откровенно, рассказать о наших с Ригелем отношениях, но я не могла. С одной стороны, я чувствовала необходимость поделиться с кем-то страхами и неуверенностью, с другой – знала, что не могу обременять Аделину тяжелыми секретами.

Я была один на один со своими чувствами. И Ригель тоже.

– Ну так как?

Я часто заморгала. Билли хмуро смотрела на меня.

– Извини, я немного отвлеклась, – сказала я.

– Я спросила, не хочешь ли ты позаниматься вместе, – бесцветным голосом повторила она, – у меня после школы…

– Я бы с радостью, но сегодня не смогу, – ответила я с сожалением. – Анна записала меня на прием к врачу, нельзя пропустить.

Билли секунду смотрела на меня, а затем кивнула.

В последние дни она была не похожа на саму себя: темные круги под глазами, потухший взгляд, раздраженное и одновременно равнодушное выражение лица… От прежней жизнерадостной Билли не осталось и следа. Конечно, я понимала, почему ей плохо. Они с Мики не разговаривали уже несколько дней. Каким бы простым ни казалось решение, я знала, что недостаточно просто взять трубку и помириться с лучшей подругой. В тот день между ними что-то сломалось. Сказанные слова затронули основу их отношений, и, чем больше времени проходило, тем больше становился разрыв между ними.

– Прости, Билли! Может быть, в другой раз.

Она снова кивнула, глядя куда-то прямо перед собой, провожая глазами сновавших туда-сюда школьников. И когда ее взгляд резко остановился, я поняла, кого она увидела. По коридору с рюкзаком на плече и, что странно, без капюшона на голове шла Мики.

Она шла не одна, а вместе с какой-то девушкой, наверняка одноклассницей. Помню, я несколько раз видела, как она махала Мики издалека, так что я не удивилась, увидев их вместе. В ярко накрашенных глазах Мики промелькнуло смущение, когда она нас заметила. Помедлив секунду, она подошла, чему я была очень рада.