Билли ошеломленно посмотрела на меня.

– Просто друзья?

– Просто друзья!

– А он об этом знает?

– Что ты имеешь в виду?

– А мы сейчас посмотрим!

Билли схватила мой мобильный и с неподдельным любопытством начала читать сообщения.

– Ух ты! – воскликнула она. – Вы переписываетесь почти каждый день! Он пишет тебе целые простыни. Вот опять. И вот еще, придумал идиотский предлог… Ха-ха! Здесь тоже…

– Извини, – остановила ее Мики, – но этот парень, похоже, говорит с тобой только о себе.

Я удивилась, увидев, что Мики тоже склонилась над моим телефоном, нахмурив брови. Потом она бросила на меня скептический взгляд.

– Он хотя бы иногда спрашивает, как у тебя дела?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

– Ну мы с ним в школе пересекаемся…

– Так спрашивает или нет? – перебила меня Мики.

– Нет, но у меня ведь все в порядке, – ответила я, не видя необходимости в его вопросе «Как дела?».

Мики мрачно посмотрела на меня, прежде чем скрестить руки на груди и вернуться к телефону.

– Он очень гордится своими достижениями, – медленно сказала Билли, просматривая сообщения, и по ее тону я поняла, что наши разговоры ее разочаровали.

– Так и есть, – согласилась я, – вообще-то…

– Вообще-то, – рявкнула Мики, – вы говорите только о его теннисных турнирах!

Я смотрела на них обеих – у Мики был строгий взгляд, притихшая Билли все еще держала мой мобильник, – пытаясь вспомнить наши с Лайонелом разговоры. Похоже, все они действительно крутились вокруг его персоны, даже когда мы гуляли или ели фруктовый лед. Мики покачала головой.

– Ты слишком наивная. Как ты можешь этого не замечать?

Билли вернула мне телефон с робкой улыбкой, как будто извинялась за бесцеремонное поведение.

– Мы не зануды. Надеюсь, ты так не подумала. Но согласись, это совершенно нормально – спрашивать у человека, как дела. Мы тоже видимся каждый день, но я всегда спрашиваю тебя, потому что мне интересно знать. Мики права.

– Он пользуется тобой, чтобы тешить свое эго. А ты настолько добрая, что даже не осознаешь этого. – Мики нахмурилась и сквозь зубы процедила ругательство, и Билли шутливо пихнула ее в бок.

– Извини, Ника, в таких случаях Мики просто не может сдержаться. Ничего не поделаешь, так выражается ее беспокойство за кого-нибудь.

Последняя фраза эхом повторилась у меня в ушах. Я смотрела на Мики, чуть не плача. Она за меня беспокоилась?

– Мы будем заниматься или нет? – проворчала она, склонившись над учебником.

– Ника, – с улыбкой спросила Билли, – в твоем приюте были такие вредины, как наша Мики?

Мики посмотрела на нее и попыталась наступить ей на ногу, а Билли кинулась на нее с объятиями.

Нет, я не помнила, чтобы в Склепе кто-нибудь обо мне беспокоился. В памяти всплыло только одно имя. Тусклая свеча, горевшая там с тех пор, как она уехала: Аделина.

Аделина и ее руки, заплетающие мне косы, промывающие ссадины на коленках. Аделина, которая была немного старше меня и других детей…

Я улыбнулась, чтобы разрядить обстановку.

– Нет, там никто не защищал меня с таким рвением.

Я поняла, что сказала не очень удачную фразу. В глазах Билли отразился невысказанный вопрос. Я поняла, что она давно хотела меня о чем-то спросить, но боялась показаться бестактной.

– А что это за место?

Я замешкалась с ответом, и Билли, казалось, тут же пожалела о своем вопросе, подумав, что задела мои чувства.

– Если не хочешь рассказывать, то и не надо, – прошептала она, давая мне возможность уйти от темы. Она огорчилась, видя мое замешательство.

– Нет, все в порядке, – успокоила я ее. – Я жила там с самого детства.

– Да ты что!

Вопрос-ответ, вопрос-ответ, и я начала рассказывать свою историю: описала большие ворота Склепа, заброшенный сад, редких гостей и в общих чертах жизнь, которую провела там среди приезжавших и уезжавших детей. Я умолчала о наиболее безрадостных подробностях, замела их, как пыль, под ковер памяти. Ничего интересного о моем бесприютном и тоскливом существовании я больше вспомнить не могла.

– И ты пробыла там двенадцать лет? До того, как за тобой пришла Анна? – спросила Билли.

Мики слушала меня внимательно, но молчала. Я снова кивнула.

– Когда я попала туда, мне было пять.

– А твой брат там тоже долго был? – Билли поджала губы. – Ой, прости, я знаю, ты не хочешь, чтобы я его так называла, само собой вырвалось. Я имею в виду Ригеля.

– Да, – ответила я, не поднимая головы. – Ригель был там еще до меня. Он никогда не знал своих родителей. Имя ему дала воспитательница.