Вдруг я вспомнила, что он сказал мне тогда здесь, возле книжного шкафа: «Ты, кто зациклилась на своем хеппи-энде, наберешься ли смелости представить себе сказку без волка?» Очередная многозначительная фраза Ригеля. Вести с ним прямой открытый разговор невозможно, в его словах всегда скрывались намеки и вторые смыслы, и требовалась смекалка, чтобы их уловить.

– Я думаю, что сказка может обойтись и без волка.

Если я цеплялась за хеппи-энд, то он, похоже, цеплялся за роль злодея в нашей истории, как будто решил следовать некоему навечно утвержденному сценарию. Я хотела заронить в нем сомнение, намекнуть, что он ошибается. Может, поняв это, он перестанет бороться со всем миром и с самим собой.

– И что потом?

Вопрос сбил меня с толку.

– Потом? – неуверенно переспросила я.

Ригель смотрел на меня с любопытством и так пристально, будто хотел заглянуть в мои мысли.

– Чем заканчивается эта сказка?

Я промолчала, потому что не ожидала такого вопроса и не могла быстро придумать ответ. Вот бы удивить его какой-нибудь яркой концовкой, но нет, в голову ничего не приходило. И моего молчания оказалось достаточно, чтобы в глазах Ригеля погас любопытный блеск, словно он только что получил ожидаемый ответ.

– Все и все должны оправдывать твои розовые надежды, – пробормотал он. – В твоем идеальном, совершенном мире каждый на своем месте. Все в нем устроено так, как тебе хочется, и ты не способна видеть дальше собственного мирка.

У Ригеля было напряженное выражение лица, как будто я снова его разозлила.

Или ранила?

– А вдруг реальность совсем другая? Тебе никогда не приходило в голову, что, может, она устроена не так, как ты себе представляешь? Может, не все в жизни происходит так, как тебе хотелось бы. Вероятно, есть и те, кто не хочет жить в твоей прекрасной сказочке. Вот с чем ты не можешь смириться. Тебе нужны ответы, Ника, но правда в том, что ты не готова их услышать.

Эти слова меня ошеломили, словно он дал мне пощечину.

– Неправда, – пропищала я, потому что сердце в груди бешено колотилось и мешало говорить во весь голос.

– Да неужели? – прошипел он.

Я вскочила на ноги.

– Ригель, сними свою броню. Она тебе не нужна.

– И что ты надеешься под ней увидеть?

– Хватит, Ригель!

От подступающих слез зачесались глаза. Все-таки с Ригелем невозможно разговаривать. Он всякий раз доводил меня до стрессового состояния, когда мысли путались и я переставала что бы то ни было понимать.

Мы не могли достучаться друг до друга, потому что говорили на разных языках. Ригель пытался мне что-то сказать, я слышала, но он использовал малознакомый мне язык. Резкий, полный значений, которые моя душа не могла истолковать. Я была прозрачна, как горный родник, а его океанская вода скрывала неизведанные темные глубины.

Я обхватила себя руками, словно защищаясь от его взгляда. Ригель смотрел на меня со странным блеском в глазах.

– Ты когда-нибудь сведешь меня с ума, – призналась я. – Ты говоришь о сказках так, как будто это детская чепуха, но ведь ты, как и я, вырос в Склепе и тоже в них веришь.

Каждый ребенок в нашем приюте верил в истории, которые ему рассказывали, и позже, выходя во взрослую жизнь, уносил их в себе. Мы оба выросли в том странном мире, поэтому оставались непостижимыми для этого, нормального, мира. Такова правда.

Ригель не ответил, взглядом скользнул по книге, оставленной на кресле.

Я хотела показать ему свет – он предпочитал плен собственных теней. Я хотела протянуть ему руку помощи – он отталкивал меня. Но ничто не терзало мое сердце так, как угасающая искра в его глазах. И наконец стало понятно, что сражаюсь я не с ним, а с чем-то невидимым в нем.

Ригель был не только циничным и дерзким – он казался разочарованным в жизни. В нем скрывалось что-то жесткое и стихийное, чего я не встречала ни в ком другом, что-то, не позволяющее ему очаровываться миром, заставляющее его отвергать всех и смотреть на жизнь с презрением. Что это было?

– Мифы, сказки и легенды – в их основе лежит правда.

Я вздрогнула, услышав, насколько искренним был его голос.

– Мифы говорят о прошлом. Легенды помогают осознать настоящее. А сказки… они о будущем. Сказки становятся реальностью для очень немногих. Они для избранных. Для тех, кто их заслуживает. Остальные обречены мечтать о счастливом конце, которого они никогда не увидят.

В комнате было, как всегда, грязно и пыльно. Письменный стол можно было назвать красивым, если бы не беспорядок и липкие пятна от бренди, оставленные стаканами.

Он уткнул глаза в пол. За столько раз Ригель успел изучить все щелочки в этом паркете.

– Посмотрите на него. Это ходячая катастрофа.

Так происходило постоянно. Несмотря на его присутствие, двое взрослых в комнате говорили о нем так, как будто его здесь не было. Может, так всегда говорят о проблемах – как будто их нет?