Пока перемещаюсь коридорами, улыбаюсь. Шаг от бедра – по привычке. С достоинством. Уверенно.

Зачем мне это? Не знаю.

Пораженное невидимой молнией сердце раскалывается на две половины, через мгновение сцепляется в уродливое месиво и принимается агрессивно грохотать. Грудная клетка при этом все теснее сжимается.

Я не сдамся. Не сдамся!

Лучше кровь пустить… Об этом никто не узнает. Решение принято.

Только вот тумба в уборной пуста. Моей косметички нет.

Разбираться с пропажей возможности нет. Не успеваю об этом даже подумать. Сумасшедшая волна тошноты заставляет вбежать в кабинку, чтобы успеть опустошить желудок в унитаз, а не на пол.

Позже прихожу не в себя. В какое-то отрешенное состояние погружаюсь. Пока умываюсь, пытаюсь без паники подумать над тем, кто мог забрать мои вещи.

Честно? Вариантов нет.

Не представляю, чтобы кто-либо из сотрудниц был способен на такой низкий поступок, как кража бывшей в употреблении косметики.

Да и техперсонал тоже не тронул бы. Я уже оставляла не раз. Забывала в уборной даже золотые украшения. Находила потом ровно там, где оставила. Никто бы не рискнул работой из-за подобной мелочевки.

Чтобы привести себя в порядок в этот раз, приходится серьезно постараться. Леплю на заю пластырь – благо в уборной имеются аптечка и предметы гигиены. Из нее же беру ополаскиватель для рта. Не знаю, сколько раз использую ядрено-мятную жидкость. На нервной почве с треть банки расходую. Застирываю кровь на манжете. Распыляю по блузке освежающий спрей и пробегаюсь по ткани ручным отпаривателем.

Периодически в уборную забегают сотрудницы. Подшучивают над моей маниакальной озабоченностью своей внешностью. Но мне плевать, кто что думает. Я в том тревожном состоянии, когда любое несовершенство в собственном облике способно подорвать эмоциональную плотину. А я этого допустить не могу.

Умываюсь, умываюсь… Макияж остается лишь на глазах.

Надевая блузку, сокрушаюсь из-за того, что нечем закрыть губы. Это расстраивает сильнее всего. Но я слишком брезглива, чтобы просить у кого-то помаду.

Вернувшись в кабинет, достаю из сумки духи. Щедро ими обливаюсь. Лишь после этого более-менее успокаиваюсь.

И снова жду, жду… Нечаев мотается по делам весь день. Весь офис расходится, а его все нет на месте.

Звоню Лиле.

– Ян Романович не сообщал, когда вернется? Мне ждать? Или можно ехать домой? – последнее произношу с надеждой.

А вдруг?

Мне бы эта передышка очень пригодилась!

– Ждать? – теряется Лиля. – А зачем?

– Он должен посмотреть мой план… – начинаю пояснять, пока не понимаю, что это лишнее. – Ладно. Неважно. Сообщите мне, пожалуйста, когда он будет на месте, – кладу трубку раньше, чем она дает согласие.

И снова… Жду, жду, жду… Жду!

Испытываю такое колоссальное напряжение, что кажется, получу отек мозга. Слезы сдерживать все тяжелее.

Мадина Андросова: Ты куда пропала? Я, конечно, понимаю, что ты теперь бизнес-леди, но, может, заедешь? Мы скучаем!

Юния Филатова: Не могу. До сих пор на работе.

Мадина Андросова: Ты там состаришься!

Мадина Андросова: Может, помочь чем-то? Как Нечаев себя ведет?

Судорожно втягиваю воздух. Можно сказать, всхлипываю. Но тут же беру себя в руки. Прижимая к губам руку, быстро пишу ответ.

Юния Филатова: Все нормально.

Мадина Андросова: Забеги хоть на пару минут. Я твои любимые роллы закажу.

Юния Филатова: Постараюсь. Соскучилась по Рокси.

Мадина Андросова: Только по Рокси???

Чудо, но я улыбаюсь.

Юния Филатова: По вам тоже.

Мадина Андросова: Ждем!

Не успеваю отложить телефон, как приходит сообщение от другого абонента.

Илья Нечаев: На пару дней сделаем перерыв, ок? Нужно кое-что решить.

После ультиматума Яна удивлена, что вообще написал. Наверное, еще не в курсе, как старший брат отреагировал на наше общение.

Юния Филатова: Ты узнал, сколько будет стоить покраска?

Илья Нечаев: Пока нет. Должен идти. Свяжемся позже.

Не отвечаю больше.

Поднявшись из-за стола, выхожу в коридор и направляюсь в сторону кухни. Делаю это не только чтобы сменить обстановку и размяться, но и ради того, чтобы реально подкрепиться. Есть не получается. Спасаюсь, как могу. Завариваю крепкий черный чай, кладу в него три полные ложечки сахара и заставляю себя выпить напиток.