«Это пройдет, — так он говорил сам себе. — Надо переключиться на что-нибудь другое, других почитать, наконец-то, не дергаться — и всё наладится».

Он бесцельно бродил по знакомым местам, зашел в кафешку, где последний раз общался с этой дамой в черном. Продавщица узнала его, приготовила, как всегда, чашку кофе и грустно заметила:

— Вы удачно зашли: сегодня последний день. Закрываемся до весны.

— Да, — ответил он. — Пора, зима на носу.

Он расположился за тем же столом, когда был здесь в последний раз. Попивая мелкими глотками кофе, наблюдал за качающимися на ветру темными, без листьев, деревьями и подумал:

«Эх, зима! Длинная ты у нас. Наступишь, холодом обдашь — где согреться? Забегу к администратору, закажу себе лето ребячье с купаниями, беготней и загаром до облезания кожи на плечах».

— А ваша дама заходила раза два сюда, — произнесла продавщица, когда он собрался уходить. — Спрашивала, как можно вас найти.

— Да? — удивился он.

— Я ей ничего не сказала. Мы своих клиентов без разрешения не отслеживаем и не выдаем.

— Правильно, конечно, — согласился он и спросил: — А что она хотела?

— Не знаю. Хотела узнать, как вас найти, и всё, — ответила продавщица.

Он, попрощавшись, вышел в сумерки и вернулся домой, когда было уже темно.

Ночью его разбудил телефон.

«Опять я забыл отключить его, — подумал он, протягивая руку к трубке. — Может быть, не отвечать — и там успокоятся».

Но вызов — этот противный визг — не утихал.

— Ну наконец-то, где вы пропадаете? — голос в трубке был свеж и возмутительно напорист.

Он включил настольную лампу и посмотрел на часы.

«Двенадцать ночи! Это кто же такой ”умный“ орет мне в трубку?» — подумал он и ответил:

— Алё.

— Не алё, а добрый вечер! — напирал абонент. — Почему вы к нам не заходите? Столько заказов — голова кругом идет.

И только по этой фразе он узнал голос молодого хозяина.

— Сейчас ночь. Двенадцать. Мы могли бы отложить разговор до утра? — ответил он.

— Ни в коем случае! — заволновался хозяин. — Текст нужен к утру.

— Вы сумасшедший, — вырвалось у него, но он тут же поправился. — То есть я хотел сказать, что это нереально. Дайте хотя бы полдня!

— Вы поэт или как…? — снова возопил хозяин. — У вас вся ночь впереди. Великие за ночь целые поэмы писали, а тут всего лишь несколько строк о памперсах! — Он замолчал, ожидая ответа автора.

— Я не в форме, — буркнул автор.

— Нет, нет и нет! — хозяин перешел на крик. — Считайте, что я этого не слышал! Вы на работе и должны всегда быть в форме!

— На работе в двенадцать часов ночи? — возмутился автор.

— Да, именно в двенадцать! В двенадцать самое творчество и начинается! — настаивал хозяин.

— А что, больше исполнителей в окрестностях нет? Перемерли от поэтического напряжения? — пытался сопротивляться автор.

— Предлагаю завершить прения. Спрашиваю в последний раз: беретесь? — зло спросил хозяин.

— Оплата? — спросил автор.

— Коэффициент два с половиной, — ответил хозяин и замолчал в ожидании ответа.

— Хорошо, — согласился автор. — В девять я буду у вас, — и положил трубку.

Несколько минут он лежал не двигаясь, пытаясь дисциплинировать мысли о памперсах. Потом закрыл глаза и медленно начал рифмовать:

Мочимся мы с первых дней:

Кто потише, кто сильней —

Всё зависит от здоровья мочевого пузыря.

Заходите к нам скорее — памперс купите не зря.

Жидкость в нём не протекает,

Деньги трачены — не в счет.

Вы получите удобство,

Без него — наоборот.

Ночью, днем ли — беспокойство

И сплошные вам расстройства,

Мокрота во всех местах,

Постоянный нервный страх.

Памперс будет вашим другом:

Вас нигде он не предаст,

Попрощаетесь с испугом —

Он спокойствие вам даст.

Он записал текст на листе бумаги, еще некоторое время пытался найти рифму к слову «памперс», подумал:

«Вроде бы рифмы восстанавливаются», — и с этой мыслью уснул.