Кира приподняла одну бровь и прищурилась. Осмотрела Милу долгим изучающим взглядом. А потом резко ущипнула еe за плечо.

— Ай! — взвизгнула Мила и потeрла ранение. — Ты что? Блин, теперь синяк будет.

— Ты же об этом и мечтала, — строго процедила Кира. — Романтику, закаты и вот это всe. А теперь носом воротишь?

— Ну… Я просто… — замямлила Мила. — Наверное… Я ночью нашла необычную отцовскую карту. «Интерактивная» называется. И я поняла, что мне нужен человек, перед которым мир, как на ладони. А Олег так и будет со своими зверюгами возиться. Ему романтика скоро надоест, и всe начнeтся по-новой.

— Мне кажется, ты сама не знаешь, чего хочешь, — заявила Кира, демонстративно открыла учебник и начала читать.

Мила обиделась, а гордость и не позволила продолжить разговор. Пусть она и не могла доходчиво объяснить своe решение, но всe ещё была уверена, что права.

Мучительно долго тянулись пары. Кира больше не сказала ни слова, а от этого время шло ещё медленнее. Но вот раздался звонок и Мила, под осуждающим взглядом Киры, отправилась навстречу своей любви.

Как и в первый раз, с каждым шагом становилось только страшнее. А уж когда показалась дверь в аудиторию артефактологии, сердце будто замерло. На ватных ногах Мила подошла и постучалась. Руки так дрожали, что поначалу она только погладила дверь. Потом взяла себя в руки и постучала ещё раз. Раздались шаги, от которых перехватило дыхание.

— Мила? Ну наконец-то, — Фринн открыл дверь и широко улыбнулся. — Я рад, что ты пришла. Вчера я тебя не видел на семинаре и думал, что-то случилось.

Всё внутри Милы ликовало. Она смогла! Не струсила, не сбежала. Теперь дело оставалось за малым: связно объяснить, зачем явилась.

— Я… — Мила попыталась сказать хоть что-то, но в горле пересохло. Она громко сглотнула, зажмурилась и отчеканила: — Я хотела извиниться.

— За что? — по-доброму хохотнул Фринн.

Мила уставилась в пол и ругала себя за трусость. Ну что с ней такое? Как будто никогда с любимым человеком не разговаривала. Два слова связать не получается.

— Может быть, ты чаю хочешь? — сжалился над ней Фринн.

Он положил руку ей на плечо, отчего Милу пробрала дрожь, и увлeк в аудиторию. Закрыл дверь на замок.

— Ты… Вы… Ты меня спасли… А я только хамила, — бормотала Мила всю дорогу до кабинета.

Преподавательский закуток, который назывался кабинетом, показался Миле самым уютным местом в мире. Длинный диван, на котором можно было прилечь во время перемены, небольшой столик с чайником и чашками. Слева от входа — письменный стол, за которым Фринн, наверное, читал работы студентов. Мила провела по нему рукой, словно желая прикоснуться к мудрости великого искателя.

— Я тебе заварю с чабрецом, если не возражаешь, — произнeс Фринн, подойдя к столику у дивана. — Однажды попробовал его на северных берегах Южанны и понял, что ничего вкуснее в жизни не пил. Жаль, удалось купить всего несколько килограммов, но хочется верить, что и в Румелии когда-нибудь его научаться выращивать.

Мила присела на край дивана и, не отрываясь, следила за движениями профессора. В них была музыка дальних земель и твeрдость опасных странствий. Невольно представлялось, как так же уверенно и точно он снимет с Милы одежду…

— Я не знаю, любишь ли ты сахар, но одну ложку положил. Это подчеркнeт вкус чабреца.

Фринн поставил чашку, пышущую паром, на блюдце и подал Миле. Она приняла еe, отпила немного, но прижгла губы и отставила на стол.

— Очень горячий, — призналась, причмокнув.

— Да, что-то я не подумал об этом, — улыбнулся Фринн и, сербая, глотнул из своей чашки. — Я, наоборот, люблю погорячее. И покрепче. Так что если не понравится, ничего страшного.

Миле показалось это таким мужественным — спокойно пить горячий чай и даже не морщиться. Наверняка это говорило о сильной воле.

— Я много думала о том вечере, — робко произнесла Мила.

— Правда? И что же?

— Ты ведь мог сделать всe, что угодно, пока я была без сознания. Но не сделал.

— Это аморально, — пожал плечами Фринн. — Я бы себе не простил, если бы так подло воспользовался твоей беспомощностью. Ты ведь мне веришь?

Он заглянул Миле в глаза. Та покраснела, на лбу выступила испарина. Мила неловко попыталась еe стереть, но вместе с тем смахнула с подлокотника газету.

— Ой, извини. Я случайно.

— Не волнуйся, дыши глубже, — Фринн накрыл еe ладонь своей.

— Просто… Я не знаю, что со мной. Никогда себя так не чувствовала… — Мила резко замолчала, когда поняла, что сейчас наговорит лишнего, глубоко вздохнула. — Понимаешь, я столько всего о тебе услышала за последние дни, что просто поверить не могла. Мне пытались доказать, что ты убийца и вор, а ещё мерзавец и аферист. Ой!

Глаза Милы округлились. Она поняла, что всe же лишнего наболтала, и с ужасом замерла в ожидании реакции. Несколько секунд Фринн сидел без движения и пристально рассматривал Милу. А потом запрокинул голову и расхохотался.