Когда я только приехала, аккуратно развешивала платья в шкафу, а сейчас швыряю все в сундук и чемодан. Ну, и пусть помнется! Отглажу потом. Главное, поскорее отсюда уехать. Едва я успеваю сложить мои нехитрые пожитки, в дверь раздается стук.

Я вздрагиваю. Вдруг это она? И она уже передумала? По правде говоря, я до сих пор не знаю, как от нее защищаться. Но у меня что-то получилось, она ничего не смогла сделать. Надеюсь, и сейчас не сможет.

— Да-да. — говорю громко и уверенно. Никто не должен знать, что мне страшно.

— Мадмуазель София, карета ждет вас! — безразличным тоном говорит слуга.

— Я почти готова! Уже иду! — отвечаю ему, второпях надевая дорожное платье.

Плащ набрасываю уже в коридоре. Слуги несут мои вещи, а я растерянно озираюсь по сторонам. Меня не покидает чувство, будто я здесь что-то не доделала, с чем-то не справилась. Когда человек сделал что-то важное, говорят "с чувством выполненного долга". А вот у меня чувство невыполненного долга. Но эти мысли я стараюсь от себя гнать. Платье я сшила, а о большем меня и не просили.

По пути успеваю зайти на кухню, проститься с моими новыми друзьями. Кухарка Жанна улыбается по-доброму и подает мне корзину. В ней свежий хлеб, кусочек сыра и свернутая кольцом колбаска. Пахнет так аппетитно, что я бы не отказался перекусить прямо сейчас. Селена краем фартука вытирает слезы, постоянно всхлипывая, и мы обнимаемся на прощание.

— Не забывай про нас, София! — доносятся до меня слова Селены, когда я уже выхожу.

Я бы тоже сейчас заплакала, ведь пришлось расстаться с новыми друзьями, но мне не хочется. Я рада, что мне удалось спастись, и сейчас я могу думать лишь о том, как бы поскорее отсюда уехать.

— Куда прикажете ехать? — спрашивает лакей.

— Куда? — удивляюсь его вопросу.

Дома у меня нет, и ехать мне некуда. Остается только пансион. Надеюсь, там мне будут рады и не выгонят.

— Туда, откуда вы меня привезли. В пансион! — приказным тоном говорю я и с важным видом, который, подобает знатной госпоже, сажусь в карету.

В последний раз бросаю взгляд на особняк, ведь, надеюсь, больше я сюда никогда не вернусь. Несмотря на хорошую погоду, здесь так же мрачно, как в день моего приезда. Серые камни не подпускают к себе свет, а плющ злобно впивается в потемневшую ограду. Деревья шумят, ловя и пряча солнечные лучи, словно они вовсе не рады раннему приходу лета.

Мы выезжаем за ворота, дом мадам Ивонн остается далеко позади, и в какой-то момент мне становится страшно. А вдруг они везут меня не в пансион? Вдруг запрут где-нибудь в старой крепости или в лесной избушке? Или отвезут в разбойничье логово? Хотя, не хотела бы я оказаться не месте этих разбойников! Вот выпущу на них сиреневый туман, и будут прыгать задом наперед, как туфли мадам Ивонн!

Солнце светит ярко, воздух наполнен пением птиц и ароматом наступившего лета, и мои страхи вскоре рассеиваются. Я узнаю дорогу, по которой уже кого-то ехала. Странно, не прошло и месяца, а кажется, это было так давно. Вновь вижу мельницу и ручей, лес, похожий на огромные зеленые облака, маленькие домишки вдали. В селении снуют люди, гремят повозки, кипит жизнь.

Карета мчится вперед, а за ней расстилается длинный сизый шлейф пыли. Глядя в окно, я с наслаждением вдыхаю летний воздух. Скоро я буду дома! Значит, дом у меня все-таки есть? Когда вспоминаю о пансионе и о мадам Сусанне, на душе становится тепло. Я рада, что возвращаюсь. Но будут ли рады мне?

И вот наконец на горизонте появляется такое знакомое, такое родное здание пансиона. Карета едет чуть медленнее, мы въезжаем во двор, и стук копыт затихает.

Не дожидаясь, когда сообщат, что можно выходить, я открываю дверь. Не могу больше ни секунды находиться в этой карете. Едва успевают поставить подножки, чтобы я смогла выйти, сразу выскакиваю. Почувствовав под ногами твердую землю, наконец могу выдохнуть спокойно, понимаю, что я в безопасности. У меня получилось, я спаслась, я дома!

— Мадмуазель София, это ваше! — слуга подает мне конверт с печаткой мадам Ивонн.

Вот они, мои рекомендации! А я о них почти забыла, пока ехала. Ведь в тот момент меня больше волновала моя безопасность. Но не стоит верить на слово, надо бы проверить, что там написано. А то вдруг...

Отворачиваюсь к карете, достаю из конверта листок гербовой бумаги и начинаю читать.

Ни одного плохого слова! Если верить этой бумаге, я белая и пушистая, и мадам Ивонн мною очень довольна. Ни единого упоминания о моих проделках. Но по-другому и быть не могло, ведь тогда мадам пришлось бы раскрыть свои секреты, а она этого не хочет.

— Я вернулась, я дома! — смотрю на крыльцо пансиона, сжимая в руках конверт, и ликую.

На крыльце появляются несколько дам, мадам Сусанну узнаю издалека. Они медленно приближаются к нам, а я в растерянности думаю, что им сказать. Никто не предупредил о моем возвращении. Да и как объяснить, почему я вернулась так быстро?

— Здравствуйте, мадам Сусанна! Я вернулась! Вот мои рекомендации! — улыбаясь, протягиваю ей конверт.

Но мадам директриса вместо того, чтобы взять у меня конверт, обнимает меня, будто родную.