Советник и соратник отца родился в имении рода недалеко от Изборстка, с раннего детства мог похвастаться недюжинной силой, однако после первого совершеннолетия ошарашил и немало огорчил родителей, пожелав обучаться ювелирному делу. В тридцать девять Чернек женился на одной из младших сестер молодой княгини из рода Дейрбхайлн, тем самым войдя в ближний круг князя, а за сотню лет стал одним из самых доверенных его единомышленников, получил пост главы геммологического комитета княжества, родил двух дочерей, и ни разу не был уличен ни в каких порочащих репутацию связях. Тем не менее, за пару лет до путча и покушения на батюшку отправился по его поручению с проверкой на одно из южных месторождений опалов. Вернулся ли он обратно или бесследно сгинул где-то в Дыйских горах, дав неизвестному злоумышленнику возможность занять его место, следствию установить не удалось.

Никаких странностей во время той поездки не случалось. Никто из сопровождающих не погиб, не пропал и не смог сообщить никаких заслуживающих внимания фактов. Обычная инспекция, коих в жизни любителя ювелирного дела и специалиста-геммолога на службе у князя за многие годы было немало. Однако именно после нее в столице стали как грибы после дождя появляться многочисленные сторонники внезапно возникшего движения освобождения от гнета тирании.

Исав Боцаривелн был заметной политической фигурой, имя его в политике и экономике Люты было на слуху у обывателей. Он часто мелькал на страницах газет, считаясь ярым сторонником реформ и решений как моего отца, так и моего брата. Во время траура он периодически посещал семейную часть княжеского терема, на словах пытался поддержать Умира. Однако ни я, ни брат уже не верили ни его словам, ни его сочувствию.

Допросы участников движения освобождения, члены которого по уши влезли в заговор против князя, показали, что молодых поборников справедливости убеждали в полной несостоятельности государственного строя. Последняя выходка князя — его желание заключить мирный договор с ненавистными ллайто, (которых били-били, но так и не смогли окончательно изничтожить), и более того, выдать за представителя этого народа одну из княжон — окончательно убедили борцов с монархией в необходимости перемен. Им рассказывали о коррумпированных чиновниках, на произвол которых князь закрывает глаза, о привилегированном положении тех древних родов, которые возвысились не благодаря личным заслугам, а только из-за наличия у их представителей драконьей крови и высокой степени магической одаренности. Им сообщали о разнице между мещанами и аристократией, которая веками сохраняла свои привилегии в таких вопросах, как монопольное право на владение землей и ее простыми жителями. Но более всего подогревали ярый максимализм завербованных юнцов слухи и сплетни о выходках наследного княжича и двух его младших сестер. Если наш батюшка изображался равнодушным к проблемам простого люда небожителем, а матушка — охочей до балов распутницей, родившей меня (судя по моей полярной масти!) точно не от супруга, то мы, его дети, представлялись избалованными до крайности самовлюбленными эгоистами. Узнать такое о себе было больно. И, пожалуй, это стало одной из причин, по которым я все-таки встряхнулась от горя и отправилась грызть гранит науки.

Брат тоже ухватился за идею моего образования с необычайным воодушевлением. Позже я поняла, что он просто хотел убрать меня из терема, не дать окунуться в клоаку отвратительных сплетен и пересудов. Пока Управление безопасности раскручивало цепочку виновников, всех их вольных и невольных соучастников, отделяя их от непричастных, я с головой ушла в учебу. Так было легче пережить тяжелые времена.

Как бы то ни было, заговор был раскрыт, пусть и не все виновные наказаны. Бессменная Тень Умира — Юрас Лугубелирт — внезапно для многих стал главой Управления, сменив на этом посту прошляпившего путч Тура Ирмицирорг. Возглавив службу безопасности княжества, он обратил внимание брата на возникшее неизвестно откуда негативное отношение к эйрлсам, на невероятно быстро распространившееся среди обывателей мнение о том, что у таких детей снижен уровень интеллекта, что у них отсутствуют коммуникативные навыки, что жречество возвеличивает этих эмоциональных и ментальных инвалидов в попытке в итоге свалить на них всю вину нечистых на руку служителей культа.

Начавшиеся волнения и нападения на будущих аватаров и пифий очень скоро привели к тому, что нескольких оголтелых фанатиков боги покарали при большом стечении народа. Частично это умерило пыл недовольных, но полностью проблему не решило. Не обошлось и без говорящих красочных слепков в газетах, на которых толпа забивает камнями десятилетнюю воспитанницу храма недалеко от его дверей. После таких новостей некоторые родители стали препятствовать служителям Безымянной Богини и Мертвого Бога забирать эйрлсов на обучение в храм, прятали их, что тоже не могло остаться без последствий.

В общем, для брата это были очень тяжелые два года. Неудивительно, что он несколько выпустил меня из своего поля зрения и не заподозрил в моем поведении в Лутаве ничего особо необычного, учитывая имеющиеся у меня проблемы с эмоциональным контролем. И вот теперь пришла пора показать ему, насколько сильно меня изменила жизнь в школе.

Выйдя в портальном зале терема, я с трудом вернула на лицо выражение ледяного превосходства. Арка переноса, которой я пользовалась, возвращаясь с учебы, располагалась в административном крыле, и добираться до личных покоев мне предстояло практически в противоположную часть терема. Вероятность того, что на этом длинном пути я не встречу ни одного придворного была настолько мала, что я сдавленно вздохнула и активировала связную руну, которая оповещала мою многочисленную свиту о том, что я вернулась во дворец, и им пора вновь начать исполнять свои прямые обязанности.

Ждать свитских в коридоре я не собиралась. Не так уж часто мне приходилось открыто и нагло пользоваться правами и привилегиями, даными мне от рождения, но это был именно тот случай, когда не стоило стесняться. Пройдя пару десятков шагов по коридору, я бесцеремонно открыла первую же приглянувшуюся мне дверь и пересекла порог кабинета какого-то чиновника.

Мужчина, сидящий за массивным столом с резными накладками, захлебнулся недовольством и вскочил со своего места, одновременно пытаясь изобразить поклон. В отличие от школы магии, где мое лицо оставалось никому неизвестно, столичные чиновники знали, кем может оказаться оборотница с полярным зверем.

Мне же настолько хотелось оказаться в тишине и безопасности собственных покоев, что я лишь досадливо махнула рукой замершему истуканом служащему и, оставив дверь приоткрытой, села на один из стульев для посетителей.

Мне необходимо было поделиться сомнениями и мыслями, теснившимися в моей голове. Я остро нуждалась если не в мудром совете, то хотя бы в дружеской поддержке. И, хвала богам, точно знала, где могу все это получить. Желание немедленно бежать к невестке активно боролось во мне с двухлетней привычкой никому не выдавать постыдных желаний, а с недавнего времени и тайн. Расслышав за приоткрытой дверью дробный перестук бамбуковых каблучков спешащих к своей княжне свитских барышень, я благодарно кивнула хозяину кабинета и молча выскользнула наружу.