Подборка и впрямь впечатляла. Стаи журавлей, мимо которых мы проходили, взмывали в воздух, танцевали под деревьями, вытягивали шеи навстречу солнцу… Глядя на них, не приходилось сомневаться в красоте и благородстве красноголовой птицы, почитаемой жителями Японии.

— Это какая-то вариация на тему бумажных журавликов, способных исполнить самое заветное желание? — спросила я своего спутника, задержавшись у картины, где Минамото-но Ёритомо, судя по информационной табличке, выпускал в небо тысячу журавлей.

— Не совсем. Здесь изображена церемония освобождения живых существ — ежегодный акт буддийского милосердия. Могу предположить, что примета, о которой вы говорите, уходит своими корнями в этот древний обычай.

Я всегда неровно дышала к загадочному искусству Востока, но то, сколько о нем знал Константин, не могло не впечатлять. Обладая удивительным даром рассказчика, он увлеченно обсуждал со мной работы школы Кано, размышлял об их символизме, делился красивыми легендами и интересными фактами.

— А это моя картина сердца, — вдруг произнес мужчина, останавливаясь рядом с изображением двух журавлей на изогнутой сосновой ветке. — Когда смотрю на нее, понимаю, что счастье намного ближе, чем мы себе представляем.

Умолкнув, он замер, будто растворяясь в творчестве неизвестного художника. И я тоже застыла, любуясь светлой улыбкой, блуждающей по его губам.

— По-вашему, одинокий журавль не может быть счастлив?

— Смотря что вы понимаете под счастьем, Тамара. Если для вас оно заключается в душевной гармонии, долголетии и успехе, то ответ очевиден. Хотя мне всегда казалось странным счастье, которое нельзя разделить с тем, кто тебе дорог. Какое-то оно… неполноценное, не находите?

— Пусть так, — сказала я, не став спорить. — Но лучше уж быть одному, чем с тем, кто пытается сделать из журавля цаплю.

Константин внимательно посмотрел на меня — так остро и пронзительно, словно я стала одной из картин в этом зале. У меня даже холодок по спине пробежал, а сердце, споткнувшись, чуть сбилось с ритма.

— Знаете японскую сказку о том, как юноша спас раненого журавля, а тот превратился в прекрасную девушку? — неожиданно поинтересовался Константин и, когда я покачала головой, поведал мне еще одну историю: — Девушка вышла замуж за своего спасителя. Она владела удивительным даром: ткала чудесные ткани из собственных перьев. Но однажды муж подглядел за ее работой, и девушка, обернувшись в журавля, улетела прочь.

— А опечаленный юноша отправился на ее поиски и после долгих испытаний вернул любимую… — закончила я сюжет, знакомый любому ребенку.

— Вовсе нет. Он больше ни разу не видел девушку-журавля, которая навсегда скрылась в синем небе. Грустный финал, правда?

Я украдкой вздохнула. Ну да, если хочешь быть девушкой-журавлем, а не царевной-лягушкой, то приходится соответствовать образу. Для народа, придумавшего харакири и породившего камикадзе, вообще не существует понятия второго шанса.

— Почему-то мне кажется, что вы похожи на героиню этой сказки, — признался Константин, продолжая заглядывать в самую душу. — Ищите человека, способного уважать ваши желания и тайны, не проявляя излишнего любопытства, и готового принять вас такой, какая вы есть.

— Я уже давно никого не ищу.

Несмотря на мой ответ, слова мужчины все же задели внутри меня чувствительную струну, которая, казалось бы, после трех браков должна была неминуемо оборваться.

— Уверены?

У него очень серьезный и внимательный взгляд. А глаза серые — редкого чистого оттенка, без карих и зеленых вкраплений, обычных для сероглазых людей.

— Я…

— How can you see into my eyes, like open doors… — перебило меня заунывное сопрано, раздавшееся откуда-то сбоку.

— Не ответите?

Это что, у меня?! С опаской выудив из недр сумочки свой телефон, у которого я так и забыла отключить звук, с неверием уставилась на имя человека, пытавшегося мне дозвониться. Да ладно? Когда я поставила на Андрея эту мелодию?

— Алло? — неуверенно сказала я в трубку, оборвав стенания вокалистки. — Уже подошел?.. Хорошо, сейчас выйду… Не надо, я скоро буду. Пока!

— Моменты спокойствия длятся очень недолго, — с улыбкой заметил Константин, сглаживая неловкость.

— Простите. — Я виновато развела руками, чувствуя горькое сожаление от того, что мне пора было уходить. — Было очень приятно пообщаться с вами вживую…

Константин посмотрел на меня с легким недоумением, и я дала себе мысленную затрещину.

— Я имею в виду, что мы с вами как будто давно знакомы, но сегодня разговаривали впервые и… — быстро поправилась я и покрутила пальцами в воздухе, не зная, как закончить свою мысль.