– Да сколько же тебе лет, девочка?

– Двадцать четыре, – ответила я, стараясь не обижаться на «девочку». – Но я с десяти лет училась профессии и каждый день помогала отцу, а он был знаменитым магическим архитектором. Так что опыт у меня серьезный.

– И как только папаша тебя сюда отпустил… – печально вздохнула Альда и тяжело опустилась на стул рядом со мной. – Я бы на его месте все двери заперла, а доченьке сесть на дракона не позволила.

– Отец умер… – выговорила я, чувствуя, как заскребло в горле – точно по нему тоже кто-то провел железным ключом. – И матери тоже нет. И мужа, – поспешно добавила я, чтобы избежать лишних расспросов. В документах, которые я отправляла в Сапфировую страну, было указано, что я замужем, но рассказывать об этом Альде мне не хотелось. – Что касается дела, то я справлюсь. На родине я много раз занималась такой работой – и с отцом, и самостоятельно.

– Да разве я о делах? – круглые карие глаза Альды смотрели на меня сочувственно. – В нашем королевстве такое творится…

– Что же? – снова насторожилась я.

Альда коснулась поварского колпака и, помедлив, шепотом проговорила:

– Что могу, я тебе расскажу, а ты уж сама решай, что дальше делать. Понравилась ты мне, девочка. Смелая – не побоялась на дракона забраться. Правда, глуповатая, так это из-за молодости твоей. Да подожди, не дуйся, я ведь всё как есть говорю, слова по карманам не рассовываю… Тяжко тебе придется в чужом краю. Очень тяжко. Ты переоденься, поешь, а потом и поболтаем. Если слушать меня захочешь. …Эй, Шана! Шана, говорю! Где ты бродишь?! – Альда, которая только что шептала мне в ухо, завопила так голосисто и истерично, что я охнула. – Шана, бестолочь, катись сюда скорее! У нас важная постоялица от господина Маргена, а ты где-то шарахаешься! За что только я тебя супом кормлю, лентяйку?

Тяжелая облезшая дверь заскрипела, приоткрылась – и я, сдерживая сдавленный крик, вжалась в плохо побеленную стену. Странно, что не сползла на пол от ужаса! Я-то кого ожидала увидеть? Горничную, конечно! Ну ладно, пусть это будет не человек, а тролль… или троллиха, что ли… Но это… Это!

Косматый, будто связанный из мохнатых зеленых ниток шар, размером с крупный арбуз, не спеша шагнул в комнату. Его тонкие, как прутики, ножки украшали красные сапоги, а на веточках-ручках шевелились очень большие алые, в белый горох, варежки. Мохнатый шар хлопал кукольными глазами, а рот, будто вырезанный из розового картона, недовольно кривился.

– Что это? – пролепетала я, глядя на необыкновенное существо, которое остановилось у стола. – Кто это?

– Да что с тобой? – удивилась Альда. – Это же Шана! Шана из народа вершиков. Что, не видела таких никогда? Или у вас на Побережье их нет?

– Вершики водятся возле вершин, – вдруг скрипуче проговорила Шана – ее рот хлопал, как у рыбки, а нереально длиннющие ресницы прямо-таки летали вокруг круглых черных глаз. – На Побережье мы не живем, не спим, не едим и не работаем.

– Ох, как будто возле вершин вы работаете! Прямо-таки заработались! – замахала руками Альда. – Что тролли, что вы, вершики, – те еще лентяи! Но приходится нанимать – народ-то в эту глушь не стремится, все в городах хотят жить, поближе к дворцу. Ладно, хватит болтать. Шана, покажи гостье ее комнату. Ту, что побольше, возле чулана.

– Возле чулана не получится, – сразу возразила Шана. Я бы сказала, что она помотала головой. Но так как у нее и не было ничего, кроме головы, ручек и ножек, это выглядело так, будто покрутили глобус. – Возле чулана пьет чай Человек номер Четыре.

– Ах, да, Четвертый! – непонятно воскликнула толстушка Альда и хлопнула себя по бокам. – Тогда покажи угловую, она поменьше, зато посветлее.

– У угловой ключ утащили, – пробубнила Шана. – Ушастый ухарь жил, он и упер. Урод.

Хорошими манерами зеленый вязаный шарик по имени Шана явно не отличался.

Альда, и без того краснощекая, побагровела, точно свекла. Я почувствовала, что она сейчас снова завопит во все горло, а может, и треснет по Шане, как по мячу, и даже отступила от греха подальше. Но Альда только взмахнула руками и сердито поинтересовалась:

– Да хоть с голубым кабинетом-то все в порядке, а?!

– С кабинетом – красота. Но это ведь не спальня.

– А ты предлагаешь нашу гостью в одной из сырых комнат поселить? Ну уж нет! – Альда обернулась ко мне и объяснила: – Номеров у нас хватает, да все они, прямо скажу, не фонтан. Где мебель дряхлая, где плесень… Начальству-то что? Приехало, уехало, а денег на ремонт не дает. Считает, что гостю переночевать и в сарае можно, а красотой он потом в городе налюбуется… Иди, Злата, за Шаной. Она покажет тебе голубой кабинет. Там, правда, кровати нет, зато диван просто прекрасный! Да еще книг много – сядешь да почитаешь вечерком. Не против кабинета? Правда, прекрасный диван! Восторг!

– Не против, я ведь только на одну ночь, – мне не терпелось поскорее скинуть пальто (хоть оно легкое, да стало жарко!), снять шляпку, переодеться и принять душ. От переживаний и новостей есть совсем не хотелось.

– Вот и отлично! – Альда хлопнула в ладоши. – Шана, веди гостью!

Неторопливо переставляя тоненькие ножки-прутики, Шана вышла из каморки к узкой кривой лестнице, я двинулась за ней. По ступенькам она не шагала, а прыгала, и я беспокоилась, что при неудачном прыжке ее ножки могут сломаться – такими они казались хрупкими. Впрочем, за свою безопасность я тоже волновалась – уж больно скрипучей и шаткой была лестница, а перила качались, как паруса у лодки.

Мы наконец поднялись и оказались в темном тесном коридоре, где пахло затхлыми бумагами, сыростью и кислой капустой. Снаружи дом-развалюха казался небольшим, и я удивилась, что здесь довольно много комнат – по обеим сторонам я увидела плотно закрытые номера. Шана уверенно провела меня мимо ряда дверей – когда-то крашеных, но теперь одинаково облезших. На каждой двери черной краской была криво нарисована цифра. Только одна дверь обошлась без нее – прямо по центру красовалась надпись: «Это кабинет!!» Видно, Альда привыкла не только громко кричать и говорить, но даже писать.