Взвинченная из-за других досадных происшествий, Тамико вскипела:

— Справится?! Если тебе так нравится этот малыш, вот и ходи с ним! Как-никак, опыт у тебя есть, доооченька!

Ричард, совместно с которым Флав отвечал за Юми, вызвал у него предсказуемый приступ ужаса. Флав и сам не понимал, чем же его так пугает напарник-царевич:

— Не напоминай!!!

Собственно, никаких причин не помогать Лукасу и Тамико у Флавиана не было. Временами он водил Паолу на занятия или обучал ее чему-то сам, каких-то специфических навыков тут не требовалось. Просто взять ребенка за руку и отвести в специальный дворец. Ну, или телепортироваться туда с ребенком.

Влияние Лукаса сыграло роль — пока личная жизнь буксовала на нуле, Флав собрался выведать, что же терзает давно покинутую им Лану. С помощью Макса и Ричарда Лана появилась у анамаорэ и так жила, снедаемая болью, желая отомстить бросившему ее Флаву. Идея фикс так глубоко въелась в ее страдающую душу, что пугала наставников и причастных.

Флав беспечно встряхнул волосами:

— Если эта бешеная Лана захочет меня растерзать, хотя бы ни одна красавица не будет сейчас меня оплакивать!

Разумеется, встречу ему разрешили. На счастье впечатлительного Флава Лана жила у Максимилиана, которого исход беседы интересовал не менее, чем самого Флава.

Лана несказанно удивилась, а затем недобро сощурила глаза:

— Ты?!

Не дожидаясь приглашения, Флавиан прошел на террасу и устроился, как ему захотелось:

— Как видишь. Слухи о твоих намерениях столь жаркие и колючие, что я не смог больше терпеть. Почему ты так привязалась ко мне?

Лана не находила слов. Среди миллионов ее планов ситуация, что враг сам явится к ней поговорить, ни разу даже не всплывала. Потому Лана стояла и гневно сверкала глазами, переполняясь возмущением.

Флавиан с интересом следил за ее состоянием:

— Я правда не понимаю. Нас связывала голая страсть, похоть даже, ничего серьезного. Это и в вашем мире не карается, когда происходит по обоюдному согласию…

Его взгляд — как у энтомолога, изучающего неразумную букашку — и насмешливые интонации прорвали линию тщательно возводимой обороны. Точно огромный бордовый шар гулко лопнул в груди Ланы, и она взвилась, мешая вскрики со слезами:

— Ты обещал взять меня с собой! В сказку! Полностью изменить мою жизнь! А сам исчез!

Флавиан вынужден был признать правоту сказанного:

— Да… Но… Мы же не обсуждали сам этот переход всерьез, в деталях… Неужели ты раньше не встречала мужчин, которые просто травили байки?

Лана сжала кулачки:

— Я думала, ты другой! Не просто лживый человек!

Лана знала, что Флав превосходный актер, но все же охнула, увидев на его красивом лице очевидное раскаяние.

— Прости. Я не думал, что тебя это так заденет. К тому же моя бывшая, Паола, протестовала против ухода со мной всеми силами, в частности из-за этого мы с ней и расстались. Я боялся аналогичной реакции, хотя ты вроде соглашалась. Ты же не представляла детали.

Всхлипы начали стихать:

— Я пошла, реально пошла на это!

— Думаю, что царевичи несомненно лучше меня как наставники… Что мне сделать теперь, как унять твою боль? Может, ты хочешь секс?

Лана решительно отказала:

— Нет!

Флавиан вспомнил Лилит и попробовал зайти иначе:

— Хорошо. Я правда хочу, чтобы ты избавилась от прошлого и вдохнула новую жизнь всем своим существом. Здесь столько прекрасных мужчин и возможностей! Ты царевна по статусу, ты даже имеешь право трахнуть кого-нибудь и бросить, тут это в привычках!

Лана пока не могла успокоиться. Она слишком много вынесла, ошметки лопнувшего шара боли, обиды и ненависти жгли ее:

— Да, тебя тоже многие бросали! На вечеринках и где угодно.

Она промахнулась с уколом, Флавиан только улыбнулся:

— Бывало. Моя вина, что я перенес наши обычаи на тебя и слишком много думал о Паоле. Любил ее, а к тебе испытывал сильную страсть. Не думал, что ты сама это не видишь. Наши такое видят… Но довольно — начинай уже жить. Ты наша, ты анамаорэ, а не обиженная брошенная девица! Глупо ломать и душить все новое из-за того эпизода!

Его слова разжигали в Лане свежую злость. С другой стороны, это была злость и на саму себя — ослепленная яростью, Лана реально упускала шансы. Где-то она отказывалась сама, а где-то ее не брали в расчет — новое окружение всегда учитывало душевное состояние. А Лана только страдала.

Флавиан гнул свое:

— Трахни и брось кого-нибудь. Трахни и брось меня, в конце концов! Навесь мне лапшу на уши, что всегда любила меня и ждала. Я чувствительный, это меня тронет. А потом рви, рви без сожаления!