– С другой стороны, надо передвигаться достаточно быстро, иначе не успеем пройти лабиринт за двенадцать часов, – заметила Сания. – Мы уже потратили полчаса.

– О боже, – простонала Рони. – Как нам отсюда выбраться? Как такое могло случиться со мной?

Мэгги трижды хлопнула в ладоши – она делала так в библиотеке, когда маленькие дети начинали отвлекаться.

– Послушай, нам всем нелегко. Если будем действовать сообща, то справимся. А сейчас надо поторапливаться.

«Не самая вдохновляющая речь за всю историю человечества, Мэгс, – подумала она, когда они побежали в сторону, противоположную той, которую выбрала другая группа. – Ты как нарочно выбрала самые распространенные клише».

Но в ее обязанности не входило произносить воодушевляющие речи перед остальными. В этот момент важнее всего было выйти из лабиринта и найти Пейдж.

Но ты же не хочешь, чтобы кто-то из твоих спутниц пострадал.

Мэгги едва слышно вздохнула. Нет, она не могла допустить, чтобы кто-то еще пострадал. Такой уж у нее характер: если в ее силах было помочь, она просто не могла остаться равнодушной.

Хотя я бы не возражала против того, чтобы «Номер два» свалилась в Яму Отчаяния или что-то типа того.

Они продвигались вперед около пятнадцати ми-нут. Натали, Сания и Мэгги совещались на каждой развилке, чтобы решить, куда свернуть. Бет соглашалась со всеми решениями, а Рони большую часть времени всхлипывала и жаловалась.

– Это невозможно. Невыносимо, – хныкала она.

В промежутках между жалобами Рони рассказывала всем о своей матери, которая жила вместе с ней и страдала от серьезного сердечного заболевания. Она также рассказала о работе в страховой компании, о мерзком бывшем муже, который после развода забрал себе их дом и большую часть денег и другого имущества, и вообще о своей несчастной жизни.

Мэгги старалась пропускать все это мимо ушей. Она думала только о Пейдж. Она должна была найти Пейдж.

Вскоре стало ясно, что только Мэгги, Сания и Натали способны передвигаться с более или менее приличной скоростью. Бет старалась не отставать, но постоянно задыхалась, а Рони даже не пыталась идти быстрее.

– Я не могу, – стонала она. – Я не успею. Я не могу так быстро бегать.

Пот стекал по вискам Рони, и взмокшая футболка облепила ее объемистую грудь.

– Придется, – сказала Натали. – Если сдашься сейчас, они убьют тебя и заложника.

– Мама, – всхлипывала Рони. – Они забрали мою маму. У нее больное сердце.

Мэгги переглянулась с Санией. Она знала, что та задает себе такой же вопрос: следует ли им помочь Рони или лучше просто бросить ее и идти дальше? Дорога была каждая секунда, и из-за Рони они все могли погибнуть.

Мэгги отрицательно покачала головой, и на лице Сании появилось унылое выражение. Нет, они не могли бросить Рони, даже если бы им захотелось этого. Они не могли допустить, чтобы несчастная больная женщина погибла из-за того, что ее дочь оказалась слаба физически и не смогла спасти их обеих.

Бет бежала позади, на некотором расстоянии от остальных, и Мэгги отстала, чтобы составить ей компанию. Она заметила, что Сания приблизилась к Рони и вполголоса произнесла несколько ободряющих слов. Натали оглядела своих четырех спутниц и сказала:

– На следующем повороте я пойду вперед и разведаю обстановку.

Мэгги кивнула. Оказалось, что Натали регулярно участвовала в марафонах, причем бегала она очень быстро. Она уже несколько раз забегала вперед, чтобы убедиться, что их не поджидает какая-нибудь ужасная ловушка.

Бет бросила на Мэгги извиняющийся взгляд. Ее худое личико блестело от пота, она дышала с трудом.

Мэгги предложила:

– Может, хватит пока бежать, пройди пешком несколько минут, отдышись.

Бет покачала головой.

– У меня… астма, – хрипло произнесла она. – Они… забрали… мой… ингалятор.

– Черт, – выругалась Мэгги. – Чем мы можем тебе помочь?

– Ничем, – ответила Бет. – Разве… что… найти кофе и кофейник… Кофеин.

– Ты можешь шутить насчет этого, уже хорошо, – сказала Мэгги. – А если серьезно, тебе нужно немного отдохнуть. Не беги, просто иди. Лучше даже посидеть и перевести дух.

Бет покачала головой, и Мэгги поняла, что она думает о заложнике. Бет говорила меньше всех, ничего не рассказывала ни о работе, ни о своей жизни, ни о хобби, не высказывала предположений насчет того, почему очутилась в лабиринте. Мэгги снова пришло на ум сравнение с мышью, с маленькой мышкой, которая мечется вдоль стены в поисках норки, где можно спрятаться.

– Слушай, – заговорила Мэгги. – От приступа астмы можно умереть, так? Если ты снова начнешь задыхаться, то не дойдешь до конца лабиринта. Мы только начали.